Учитель, перед именем твоим....

К 100-летию М.М.Копыленко

Есть люди несерийного, «штучного производства», («horssérie», как говорят французы), которых создают время и место, в которых они жили и живут, и генетическая память предков, и особое жизненное предназначение. Они остаются в памяти людей благодаря их делам, тому, что они оставляют после себя.                                                          Феномен бытия Обладая обширными знаниями во многих областях, помимо той, где он был признанным авторитетом, Учитель являл собой уже почти исчезнувший классический тип ученого-энциклопедиста. Он щедро делился всем, что знал, и интересовался буквально всем, что его окружало, и сам этот интерес уже и являлся показателем неистощимого ума, неистребимой жажды познания и стремления к творчеству, его огромной любви к жизни. Избыточность его информации нас, его учеников, не утомляла, она дала нам представление о безграничности знания, а его умение находить в самых различных вещах их суть и «нутро» приучило обращать внимание на предметы, лежащие на поверхности и ничем вроде бы не привлекающие. Всегда, когда речь заходит о выдающейся личности, мы задаемся вопросами: откуда, при каких условиях, что способствовало ее формированию? Я часто думаю: как случилось, что мальчик, выросший в одном из беднейших районов Одессы – Молдаванке, в простой семье, где ни у кого не было высшего образования, стал не только интеллигентом в первом поколении, но и выдающимся лингвистом ХХ века?! Исследователям нового века еще предстоит изучить и оценить значимость личности Моисея Михайловича Копыленко, его вклад в мировую лингвистику и филологию. Природный живой ум и наблюдательность, неуемная страсть к чтению и тяга к знаниям, тот пестрый поликультурный и многоязычный «котел», каким являлась Одесса в те годы, способствовали формированию из любознательного юноши будущего истинного Ученого. Полуголодное детство двадцатых годов, привычка трудиться с малых лет еще больше укрепили стремление мальчика, рано оставшегося без матери, к знанию и заложили в нем святое отношение к труду, которое он пронес через всю  жизнь. Дочь Моисея Михайловича – кандидат филологических наук Ирина Моисеевна Копыленко пишет в своих воспоминаниях: «С 12 лет начал работать, а по вечерам учился в школе для рабочей молодёжи. Папа любил рассказывать: «Школа постоянно закрывалась, непонятно почему. И я ведь мог, как многие мои друзья, по вечерам проводить время в весёлых шумных компаниях, травить анекдоты, играть в карты и другие азартные игры. Но что-то заставляло почти каждый день идти в школу и спрашивать, когда она откроется». Вот это «что-то» и было тем внутренним двигателем, который привел его после окончания вечерней школы на филологический факультет Одесского государственного университета, с третьего курса которого, в возрасте 21 года, М.М.Копыленко ушел на фронт воевать. Из воспоминаний И.М.Копыленко: «Отец воевал 4 года на двух фронтах: на  Ленинградском был ранен, лежал в госпитале, потом – на Сталинградском. Опять был тяжело ранен, и после госпиталя его комиссовали. Мой отец был хорошим воином, награждён орденами и медалями». После демобилизации и горького опыта войны М.М.Копыленко поехал в Ташкент, где в эвакуации находилась его жена с матерью, сестрой и племянником. Там он вернулся на вожделенную студенческую скамью, продолжив учёбу на романо-германском факультете Среднеазиатского государственного университета, где преподавали эвакуированные академики – германист В.М.Жирмунский, романист В.М.Шишмарев, другие признанные авторитеты отечественной лингвистики. В победном 1945 г., после окончания учебы, он с семьёй возвращается в Одессу, и на том же филологическом факультете Одесского университета, где началась его учёба, он преподавал древнегреческий и латинский языки. Работая по совместительству в  Научной библиотеке ОГУ, он посвящает свободное время избранной на всю жизнь любимой науке – лингвистике и изучению языков. Не удивительно, что одаренный от природы и чрезвычайно трудолюбивый М.М.Копыленко, владея 17-ю языками, на пяти (английский, немецкий, французский, польский, украинский) из которых он свободно говорил, впоследствии стал не только признанным авторитетом в области языкознания, но и настоящим полиглотом.                            Уроки человечности и мастерства В жизни каждого человека есть переломные моменты, отмеченные свершениями либо знаменательными событиями. Таким знаковым был для меня 1966 г. Студенты I курса немецкого и французского факультетов узнали от старшекурсников, что «Введение в языкознание» – самая трудная из всех дисциплина, так как сдать экзамен профессору М.М.Копыленко, не посещая лекций, готовясь только по учебникам, невозможно. И вот первая лекция авторитетного ученого. В заполненный перепуганными первокурсниками двух факультетов зал быстро входит большой человек среднего возраста. Бросив портфель на стол и обведя зал живыми карими глазами, он с ходу начинает говорить, не теряя ни одной минуты лекционного времени. И не знаю, как другие, но я прослушала всю лекцию в завороженном состоянии. Впервые за свою непродолжительную (тогда!) жизнь я соприкоснулась с высочайшим мастерством, глубочайшей эрудицией, кладезем знаний и мудрости – и всё это в сочетании с огромным человеческим обаянием. Позднее я узнала другие редкие душевные качества М.М.Копыленко: его способность понимать человека, сопереживать ему в трудные минуты, глубокую мудрую и спокойную печаль и его поразительное жизнелюбие. Он умел ценить такие вещи, как красота человека или природы, улыбку ребенка, тонкий юмор,  любил дружескую беседу за столом или просто по дороге домой. Такие люди, побывавшие сами на волосок от смерти, достигшие понимания жизни во всех ее проявлениях, способны принимать ее как божественный дар, ценить каждую минуту бытия, мириться с ударами судьбы и нашим вечно неустроенным бытом с поистине восточным спокойствием – нам казалось, что он постиг тайну Жизни… А ведь так оно и было…                                 Одна, но пламенная страсть Он любил людей, обожал жену Полину Исааковну, которая до последнего своего вздоха оставалась его лучшим другом. Любил своих дочерей Ольгу и Ирину, внуков и правнуков. Любил прогулки по ставшему ему родным городу – тогда еще Алма-Ате. Ходил на просмотры фильмов, всегда был в курсе последних публикаций толстых журналов. Разбирался в премудростях кулинарного искусства и сам придумывал новые рецепты. Но главной его любовью, первой и последней, была наука о языке. Диапазон его лингвистических пристрастий простирался от шумерских памятников письменности и надписей Кюльтегина до молодежного и одесского жаргона, от древнееврейских текстов до последних достижений структурализма. Помню, с каким восторгом мы, его аспиранты, встретили публикацию «Аз и Я» Олжаса Сулейменова и обсуждали потом на квартире Учителя тонкие премудрости этой книги, появление которой в те годы трудно было себе представить. Как истинный труженик, он не терпел лентяйства, требовал, чтобы его ученики-аспиранты приходили к нему с идеями, уже изложенными в письменном виде. И мы приходили с горами написанного и поражались тому, как эта наукообразная макулатура, которую мы робко клали ему на стол, побывав в его руках, буквально «на глазах изумленной публики» превращалась в нечто читабельное, а после третьего или четвертого захода написанное приобретало вид тезисов или статьи. Он продирался сквозь дебри созданного в горячечном бреду или с великого отчаяния, и орудовал ручкой быстро и ловко, словно мачете, безжалостно вырезая словесный мусор или откровенную чепуху. Поразительным было то, что он умел находить в этом хаосе какие-то крупицы спонтанно посетившего тебя озарения – вымученные плоды ночных бдений и сидения до посинения в холодных читальных залах.  При этом на полях он оставлял свои лаконичные, но очень ценные для нас, ставшие крылатыми, замечания, вроде: «Спешили, mabelle!» или «Клей и ножницы, machère!». Отношения с ним складывались примерно по такой схеме: от пиетета и непреодолимой робости перед светилом мирового уровня – постепенный переход в процессе многократных мытарств, описанных выше, к беседам и дискуссиям. И непонятно, из чего и как, но ему приносились главы диссертаций. И следя за выражением его лица при чтении твоих первых жалких экзерсисов, ты пытаешься понять его чувства. Вначале это было плохо скрываемое раздражение и удивление твоей непроходимой тупостью, позднее сменявшееся тщательно скрываемым чувством глубокого удовлетворения по мере твоего продвижения на пути через тернии к звездам. Но никогда он не выказывал равнодушия, высокомерия или чванства. Уже позже, так уж устроено в нашей жизни, ты осознаешь, что это и были минуты счастья. Для тебя – уже само общение с Мэтром, и через него – приобщение к Великому Знанию, для Учителя – радость отдачи ценного «добра», накопленного им самим в процессе постоянного и великого  труда, когда он находил, кому передать это добро. Радостными были те редкие моменты, когда ему казалось, что собеседник улавливает, а еще лучше – понимает то, о чем он с упоением говорит. Иногда во время этих сеансов у него дома, длящихся порой часами, нам казалось: сейчас лопнет терпение, и он прогонит тебя прочь с диссертацией, от которой уже стонут все твои домочадцы. Но этого не происходило: он никогда не позволял себе «отвязываться» на новобранцах от науки. И вместо этого лицо его выражало либо огорчение, либо легкую усмешку. А расстраивался он больше всего, когда видел лень, поверхностность в суждениях, безответственность и невежество – отсутствие желания узнать.                             Школа профессора Копыленк Это и было тем, что называется «школой»: он начинал формировать в тебе исследователя с первых твоих шагов в науке, требуя, чтобы ты сам нашел тему, а не пришел за готовой. В процессе твоего созревания менялось и отношение к тебе по мере того, как из нечленораздельного выражения мыслей рождалось то, что он ждал от тебя: новых идей, пусть даже и почерпнутых из разных источников, но пропущенных через твое мировоззрение, четкости, ясности изложения. Это был гигантский, подчас невидимый труд. Из воспоминаний И.М.Копыленко: «Отец много и плодотворно работал, всегда был либо занят, либо очень занят. Во втором случае мы его практически не видели, он был по-особенному сосредоточен, очень поздно ложился спать». Красноречивые цифры свидетельствуют: М.М.Копыленко написано 11 монографий, более 400 статей, под его руководством было защищено 80 кандидатских диссертаций, он был научным консультантом 5-и докторских диссертаций. И это, не считая тезисов докладов, в том числе на престижных международных конференциях, бесчисленных отзывов и рецензий, выступлений на Ученых советах, оппонирования множества диссертаций. При этом каждый вид деятельности представлял собой образец научного труда. Диссертации, защищенные под его руководством, имели негласный «Знак качества»: не было ни одного случая, чтобы диссертационные работы, пропущенные сквозь живительный фильтр его мощного интеллекта, отклонялись либо проваливались. Желающих поступить в ученики к Моисею Михайловичу было очень много, но, будучи яростным противником пресловутого «блата» и других проявлений протекционизма, он сам с большим пристрастием отбирал тех, кому выпадало счастье  стать его аспирантом или соискателем. Учитель терпеливо учил всему: от ведения карточек и составления библиографии до самого главного, чего он добивался от нас – четкого выражения своих мыслей, удаляя порой целые страницы и главы наши первых опусов, и для обнаружения крупиц «рационального», отсекая ненужный хлам.   По четвергам в нашем институте под руководством Моисея Михайловича проходили знаменитые «Лингвистические семинары», собиравшие ученых, преподавателей филологических и языковых кафедр из всех вузов Алматы, аспирантов. Там происходили настоящие турниры, и молодым пытливым умам было что почерпнуть в этих лингвистических баталиях! Я уж не говорю об уроках, которые он давал желающим изучать латынь и древнегреческий, и о кружке по общему языкознанию, который он вел многие годы. Ученый с мировым именем, всем сердцем воспринявший суверенитет и с восторгом следивший за первыми ростками становления демократии в нашей стране, достойным гражданином которой он являлся на протяжении почти полувека, он ушел из жизни, оставив богатое научное наследие, сотни учеников и последователей, создав школу казахстанской лингвистики.                                          Научное наследие Среди основных направлений научной деятельности М.М.Копыленко, как указывает Википедия, такие отрасли языкознания, как социолингвистика, сравнительно-историческое языкознание, палеославистика, тюркология, типология языков, история лингвистических учений, философия языка, структурная лингвистика, атрибуция художественного текста, переводоведение, билингвизм и полилингвизм, лексикология с лексикографией, фонетика, словообразование, синтаксис древних и новых языков, семантика с когнитологией, языковые контакты и интерференция и др. Огромный вклад М.М.Копыленко в общую мировую лингвистику состоит в том, что благодаря разработанной им концепции и трудам, наряду с трудами других выдающихся ученых конца 60-80-х гг. ХХ в., фразеология выделилась в отдельную отрасль языкознания. В 80-90-х гг. ХХ в. М.М.Копыленко занимался вопросами специфики казахско-русского билингвизма и функционирования русского языка в Казахстане. В этот период выходят работы, написанные в соавторстве с его учениками и последователями, такие как «Русско-казахский фразеологический словарь» (1989 г.), «Закон о языках и развитие двуязычия и многоязычия в Казахской ССР» (1990 г.), «Казахское слово в русском художественном тексте (1990 г.), «Средства выражения количества в русском языке» (1993 г.), «Основы этнолингвистики (1995 г.) и др. Последний его труд, вышедший в свет за 2 года до ухода Мэтра, является свидетельством того, что он не только всегда был в курсе самых актуальных тенденций современного языкознания, но и предвосхищал некоторые из них. Об этом красноречиво говорят многочисленные работы его аспирантов, посвященные вопросам этнолингвистики, появившиеся задолго до того, как эта область языкознания, уже в ХХI в., получила статус отдельной самостоятельной науки.                                                   Верность В 1-м ряду слева направо: д.ф.н., проф. З.К.Ахметжанова, М.М.Копыленко, академик Ш.Ш.Сарыбаев, Балакаева Л.М. И при всём этом – беспредельная скромность Учителя в оценке своих трудов, своего вклада в науку. Он был мудр как раввин, гостеприимен и щедр как казах, а жизнелюбие, несмотря на трудные годы детства и юности, было проявлением его одесской натуры и сохранилось в нем с юных лет навсегда. На склоне лет он посетил святую Иерусалимскую землю. Он стоял у Стены плача и вспоминал свою жизнь. И просил у Бога, чтобы Он не забывал его внуков и правнуков…Он дышал воздухом Земли праотцов и уже от одного этого был счастлив. Он побывал в США, Франции, Австрии, гостил у сестры в Канаде. Его зазывали в дальние страны, он мог читать лекции в любом университете Запада и Востока, на всем постсоветском пространстве. Но он остался верен той земле, где жил, творил, учил, находил и терял друзей, растил детей, где был молодым и состарился, где радовался и горевал – он остался с нами и рядом с той, которую он проводил в ее последний час со словами: «Прощай, моя маленькая!..» В 1997 году имя М.М.Копыленко - советского и казахстанского лингвиста, доктора филологических наук, профессора, специалиста в области сравнительно-типологического языкознания и главы научной школы по общей фразеологии в Казахстане - было занесено в список выдающихся учёных республики Казахстан (книга "Элита Казахстана", Алматы. Институт развития Казахстана, 1997). Среди правительственных наград в Википедии перечислены боевые награды, которыми Учитель очень гордился: Орден Отечественной войны II степени, медаль «За боевые заслуги» и 14 других медалей участника войны и ветерана. Среди этих наград, которыми Родина отметила заслуги воина, участвовавшего в боях за освобождение родной земли от захватчика, нет ни одной, которой была бы отмечена огромная, неустанная и плодотворная деятельность М.М.Копыленко - ученого, исследователя, основателя научной школы казахстанских лингвистов. Любимому своему делу Учитель посвятил всю свою жизнь, и, сидя за рабочим столом в окружении учеников, книг и рукописей, он не находил времени заботиться о званиях и наградах.                                         Немного о личном Все ученики Учителя испытывали пиетет перед ним, несмотря на его скромность и простоту в общении. Несмотря на почитание Мэтра, каждого ученика и Учителя связывали какие-то особые личные отношения, рассказом о которых мне хочется поделиться.                                          Родственные связи Все ученики Учителя знали квартиру М.М.Копыленко на втором этаже «Дома ученых» на ул. Сатпаева, д.20-А. Именно там рождались главы диссертаций, туда к нему приходили  сначала беспомощные и бескрылые  аспиранты и соискатели, а потом как бы сами собой и незаметно они становились кандидатами или докторами наук, обогащенными наукой, его любимой лингвистикой. Его дом был открыт для всех, кто полюбил науку, кто хотел знать больше, кто хотел стать лучше. Это была профессорская квартира, центром которой был кабинет с рабочим столом и со стеллажами книг от пола до потолка, скромно, без излишней роскоши, обставленная, но уютная и всегда теплая. Порядок, тепло и уют в доме обеспечивала Полина Исааковна, верная спутница и лучший друг всей его жизни. Она была прекрасной кулинаркой, и аспиранты могли в этом убедиться, частенько разделяя праздничные трапезы семьи М.М.Копыленко с их близкими друзьями и коллегами. Так получилось, что среди его учеников оказались три сестры: моя сестра Дана и я были аспирантками, а другая, старшая сестра Саида, была соискателем у Моисея Михайловича. Было время, когда эта сакральная для нас фамилия была самой частой не только у нас троих, но и в лексиконе всей нашей семьи. Однажды одна из подруг сестры, услышав фамилию Копыленко у нас дома,  спросила в святом неведении: «Кто это?» На что наша трехгодовалая племянница Карина, жившая с нами в то время, когда ее мама училась в аспирантуре в Москве, воскликнула, округлив глазенки от удивления и ужаса: «Как?!!...Вы не знаете Копыленко?!!». А ведь ребенок был прав: кто из просвещенных людей не знал в то время эту фамилию?! Аспиранты, защищавшие диссертации в Москве или Ленинграде либо проходившие там стажировку, могли наглядно убедиться в этом. Они сразу видели у маститых ученых Центра, по учебникам которых учились на филфаках во всей огромной тогда стране, безмерное уважение к своему Учителю.                                    Благородный  подвиг Вклад М.М.Копыленко в науку, в формирование целой плеяды ученых – языковедов разных специальностей Казахстана (германистов, славистов, казаховедов, тюркологов, романистов, фразеологов, компаративистов, специалистов по переводу, лексикологов, типологов, фонетистов и др.) безмерен и уникален. Его в полной мере оценят наши потомки, труды его не запылятся на полках библиотек, несмотря на бурное развитие Интернета и электроники. Я благодарю судьбу за счастье общения с выдающимся ученым, замечательным, мужественным и обаятельным человеком, за его уроки, бескорыстную возню с нами, аспирантами и учениками. Особое чувство я испытываю к нашему Учителю за его человечность, проявленную в горький для нашей семьи час. Когда в октябре 1987 года  умер наш папа, он пришел, чтобы выразить, как полагается, соболезнования и проститься с отцом своих аспиранток. Вся жизнь Моисея Михайловича Копыленко, его неустанная и плодотворная научная  деятельность, в том числе, создание целой школы казахстанской лингвистики, такие черты его характера как милосердие, скромность, трудолюбие, а также отсутствие тщеславия, доброжелательность к людям и миролюбие – это наглядный пример проявления отличительных признаков настоящей Личности. Он навсегда останется в сердцах своих благодарных учеников, в памяти всех, кто его знал… Заканчивая, мне представляется уместным привести здесь пушкинские строки о великом законе мастерства, следование которому, по словам К.Г.Паустовского, «навеки соединяет сердце творца с сердцем его народа»: Дорогою свободной Иди, куда влечет тебя свободный ум, Усовершенствуя плоды любимых дум, Не требуя наград за подвиг благородный.

  

                                                                                        Шолпан Алтайбаева,                                                                               доцент КНК им. Курмангазы,                                                                           кандидат, филологических наук

                                                                                                                    qazaquni.kz