Сможет ли власть заговорить исключительно на казахском?

На протяжении всего периода нашей суверенной истории перед казахстанским обществом стоит проблема перехода деятельности всех госструктур на государственный язык. Ситуация по сей день остается довольно невнятной. А совсем недавно на самом высоком уровне прозвучал призыв-требование проводить заседания правительства и парламента на казахском языке. Однако последующие события показали, что здесь существует много подводных камней. В этой связи возникают вполне закономерные вопросы, которые camonitor.kz адресовал нашим известным соотечественникам: 1. Насколько реально в сегодняшних условиях проводить заседания правительства (в том числе и отраслевых министерств) на государственном языке? Способна ли отечественная бюрократия осуществить этот переход на таком качественном уровне, который бы гарантировал эффективную работу государственной машины на всех этажах власти? 2. Сможет ли предлагаемая мера катализировать процесс перехода всего общества на казахский язык? Иначе говоря, приведет ли она к повсеместному расширению сферы применения государственного языка населением страны? 3. У нас еще с 1990-х неоднократно издавались нормативные акты, в которых назывались вполне конкретные сроки перевода делопроизводства в госорганах на казахский язык. Однако, за исключением некоторых областей, такой перевод так и не состоялся. Почему? Какие тут были объективные и субъективные причины? 4. Не раз отмечалось: многие наши законы и подзаконные акты писались на русском языке (а порой являлись прямой калькой российских), а уже потом переводились на государственный язык. Так ли это на самом деле, и возможно ли изменить ситуацию? Куат Домбай, общественный деятель: «Процесс перехода на государственный язык будет носить взрывной характер» 1. Думаю, инициатива давно назревшая и правильная. Более того, это единственно возможный вариант перехода к управлению на государственном языке. Иного пути просто нет. Потому что именно сверху вниз и в регулятивном порядке это и должно осуществляться. Что касается второй части вопроса, то дьявол кроется в деталях. Но необходимый инструментарий есть, есть готовая методика изучения государственного языка, имеется профессиональная терминология. В тех секторах, где я сам работал – финансовом, телекоммуникационном и нефтяном – она подготовлена и существует давно. Однако по причине того, что руководство не использовало казахский в качестве рабочего языка, этот багаж лежал мертвым грузом. Теперь только необходимо установить переходное время, особо не откладывая и не затягивая. Думаю, потребуется от 12 до 18 (это максимум) месяцев. Полагаю, что за это время будет аккумулирована необходимая критическая масса для повсеместного перехода на казахский язык. Следует сказать, что от 40 до 60 процентов министерств и так уже работают на государственном языке. То есть процесс этот будет начинаться не с нулевого порога. К примеру, деловая переписка администрации президента с министерствами уже сейчас фактически на 80 процентов осуществляется только на казахском языке. То же самое можно сказать и о решениях судов, которые тоже выносятся на государственном языке. На самом деле проблема не такая уж серьезная и сложная, как может показаться человеку неосведомленному – таковой она видится только тем, кто игнорировал этот объективный процесс. Думаю, настало время просто сесть и немного поднапрячься. Повторяю: от 12 до 18 месяцев – более чем достаточный срок, чтобы все это процентов на 80 заработало. Если не пойти на такой шаг сейчас, то может возникнуть межпоколенческий диссонанс. Следует учитывать, что молодежь в возрасте до 25 лет – это на 70 процентов казахскоязычные граждане. Дальнейшая задержка (23 года и более) способна породить излишнее напряжение с вероятной трансформацией его в конфликтную ситуацию. Если этой группе населения не предоставить возможностей для осуществления своей профессиональной деятельности на родном языке, то это может негативно отразиться на их карьерах, ударить по социальным лифтам, а в дальнейшем сгенерировать протест. В принципе, такие настроения можно ощутить уже сегодня. 2. Такая мера приведет в соответствие потребности общества в услугах, которые оно хочет получать на родном языке. Сейчас этого нет. К сожалению, сегодня тот же 25-летний гражданин, беря кредит в банке, не может получить документы на государственном, то есть родном для него, языке. Этот диссонанс должен быть убран, а ситуацию необходимо привести в соответствие с демографическим трендом: уже сегодня доля казахов достигла порядка 74-х процентов от общей численности населения страны. К тому же нужно учитывать, что средний возраст казахов составляет порядка 28 лет. И это очень серьезный фактор, который нельзя дальше игнорировать. Мы и так несколько запаздываем, и поэтому необходимо успеть на уже уходящий поезд и сделать все, чтобы избежать каких-то нежелательных катаклизмов. Необходимо привести предоставление госуслуг и возможности для коммуникации в соответствие с потребностями растущего населения. В прошлом году более 70 процентов выпускников школ сдавали ЕНТ на казахском языке. А 90 процентов первашей сели за парты в казахских классах. И это на самом деле очень важные и принципиальные показатели изменений, происходящих в нашем обществе. 3. К объективной причине можно отнести неэффективность в целом госаппарата по реализации госпрограмм. Это видно не только в том, что касается внедрения и расширения сферы применения государственного языка, но и во многих других вопросах, когда те или иные государственные проекты не реализуются в сроки либо не приносят желаемых результатов. Поэтому негативные тенденции, связанные с внедрением государственного языка, стали частью общей управленческой проблемы. Что же касается причин субъективного порядка, то они частично сняты, но кое-где еще продолжают существовать. Вот, к примеру, я не могу сводить своих детей в кино на казахском языке. А для меня это принципиальный вопрос. Хотя я сам отношу себя к русскоязычным казахам, для меня важно, чтобы мои дети росли в среде родного языка. Но почему-то применительно к тому же кино у меня нет такой возможности. Причем речь идет не о государственных структурах, за это ответственных, а о частных. Поэтому я подозреваю, что имеет место некий саботаж. Видимо, невидимая рука рынка все же есть (смеется), и она тормозит процесс расширения сферы использования государственного языка. Наверное, прокатчикам это невыгодно. 4. Что было, то было. Это следствие болезни роста, но ситуация рано или поздно изменится. Примерно полгода назад я давал интервью по языковой проблеме и сказал тогда, что процесс перехода на государственный язык не будет постепенным, а произойдет быстро, за год-два. То есть он будет носить взрывной характер. Большинство из нас думает, что не умеет говорить на казахском. Но на самом деле, если любого из нас закинуть в сугубо казахскую среду (в тот же аул), то через неделю мы сами будем удивляться, что до этого разговаривали преимущественно на русском языке. Поэтому я и думаю, что процесс перехода произойдет быстро. В какой-то момент все мы заговорим на казахском. Во всяком случае, наши дети. Национальный банк еще три года назад издал четырехтомный словарь финансовых терминов. Шикарное издание, там есть все, что необходимо для дела. В этой связи вспоминается изречение президента «HP»: «Если бы мы знали все, что мы знаем, то мы стоили бы на рынке в сто раз дороже». Для перехода на казахский язык за все эти годы было сделано немало, а то, чего еще не хватает, будет сделано в ближайшее время. Джанибек Сулеев, веб-издатель: «Вряд ли такие заявления смогут мобилизовать массы на полнейшее казахоязычие» 1. Примерно представляю, откуда растут ноги у такого вопроса… Понимаете, львиная доля таких заседаний, а особенно отраслевых и ведомственных, не попадает на экраны телевидения. Туда политику, то бишь телекамеру, не пустят, а иначе никакого толкового заседания там не будет, получится «шоу» (именно так, в кавычках). Надо понимать, что это не собрание гуманитариев – что-то вроде пленума современного Союза писателей Казахстана или телепередачи казахского ТВ. Но как бы то ни было, никакого казахского языка в качестве основного рабочего там не будет. В том смысле, что непосредственно функциональные вещи, скорее всего, обсуждаются с использованием русской лексики… Другими словами, наша бюрократия не готова и не сможет гарантировать работу госмашины на государственном языке. Причем, повторюсь, их беда не в самом языке. Следовательно, чиновников грузят казахским языком не для того, чтобы их работа стала эффективнее. Так что там лежит на весах? Вопрос по-прежнему открытый. Хотя общее настроение такое, что никакого толка от правительства, независимо от языка «общения», уже давно нет. 2. Существуют очевидные вещи: казахоязычие сегодня, сейчас и, в принципе, уже довольно давно (как минимум, с конца «нулевых» годов) стало куда более заметным и интенсивным, чем, скажем,  в 1990-х. Главный фактор – это беспрерывный наплыв сельских мигрантов, основной костяк которых составляет молодежь, и их активная социализация. Это вызвало необходимость создания классов и целых школ на казахском языке, а далее по цепочке – взрывной рост казахской эстрады, возросший объем тех же телепередач и программ на казахскоязычном ТВ… Определенную лепту вносят и новые виды коммуникации, мессенджеры. Сам язык развивается, вбирает в себя новые термины и т.д. Вместе с тем наблюдается определенный разрыв между современным уличным, скажем так, общеупотребительным казахским и так называемым «литературным», правильным. Не самая большая проблема, но все-таки. Раньше, когда у нас в аулах населения было больше, такой проблемы попросту не существовало, а теперь она появилась и даже нарастает. В повседневной жизни есть место и русскому языку, прежде всего, в городах. А еще больше его в той сфере, о которой мы говорим: в управленческой, в технической, если угодно, в технологической… Но здесь, на обыкновенном, низовом уровне, условно говоря – народном, тем не менее, создается впечатление, причем это впечатление осознанно (или неосознанно?) еще и усиленно поддерживается, что будто бы казахский язык не просто демонстрирует победную поступь, а уже в шаге от полной победы. С другой стороны, не меньше и горьких, уже набивших оскомину, причитаний, что-де казахский язык по-прежнему находится на обочине жизни. Мол, тому виной уже не «советская колонизация» как таковая, а ее производная – некие «шалаказахи», засевшие в штабах (?). Считаю, что и первое, и второе утверждения ошибочны и не соответствуют реальному положению вещей. На самом деле все гораздо запущеннее и сложнее этих мифов. Исходя из этого, из других обстоятельств и тенденций, могу сказать следующее. Такого рода заявления о том, что отныне заседания, будь то парламента, правительства или даже шымкентского акимата можно раз и навсегда проводить только на государственном языке, являются волюнтаристскими, непродуманными и мало чем обеспеченными. Не говоря уже о том, что вряд ли они смогут мобилизовать массы на полнейшее казахоязычие, включающее в себя не только собственно говорение, но и письменность. Тем более на (как бы…) грядущей латинице! 3. Почему не состоялся переход? Да потому что само делопроизводство, видимо, кривое… Вы посмотрите на билборды. На них обычно присутствуют русский и казахский тексты – и они, как правило, жутко разнятся. То есть, явно нет определенного единообразия. Уже только по этому наблюдению можно составить отнюдь не радужное мнение о состоянии казахского делопроизводства. 4. Этому есть много свидетельств. И на страницах вашей газеты я уже рассказывал о таком отношении к государственному языку. Но придется кое-что напомнить, дабы понять еще одну грань и в какой-то степени даже суть проблемы. Был такой ответственный за казахский язык в масштабах всей республики человек, председатель первого Комитета по языкам Султан Оразалинов, известный журналист и общественный деятель. Заметьте, на такую должность в 1990-х, когда, по идее, закладывались основы, поставили не лингвиста и даже не знатока языков. И такой подход у нас был и сохранился во многих сферах. Но вернемся к нашей истории. Так вот, на презентации закона о языках его при всех спросили: а на каком изначально языке писался текст? Он жутко повелся, и все поняли: писался-то наш первый закон о языках именно на русском. Какие после этого могут быть еще вопросы? Или, может, кто-то думает, что последующие, если они были, поправки и прочее писались, формулировались уже на казахском? Лично я в это не верю и другим не советую. Закругляясь, я хотел бы порассуждать вот еще на какую тему, чтобы закольцевать сказанное. Ведь ваши вопросы родились после того казуса, который произошел на заседании парламента, верно? Тогда глава Нацбанка не смог ответить толком на вопрос депутата неказахской национальности, который задал его именно на государственном языке. Затем депутат Дарига Назарбаева сказала журналистам, что русский язык никто не отменял и все такое… Вся эта свистопляска произвела гнетущее впечатление. У нас наверху творится форменный абсурд – это ведь можно расценивать еще и как издевательство, собственно, над государственным языком… Я так считаю. Понимаете, если бы Данияр Акишев разговаривал на казахском, как Кайрат Нуртас, он не стал бы креативнее и лучше, чем есть на самом деле, прежде всего, как финансист и специалист банковского дела. В «нулевые» годы я наблюдал его на Зубовском бульваре, в РИА «Новости» (Москва). И он там очень спокойно и круто в одиночку «отмахался» от вопросов толпы российских журналистов. Хотя гнал форменную тюльку (но это-то мы поняли только сегодня) про то, какая распрекрасная у нас банковская система и как она успешно выдерживает удары мирового экономического кризиса. Но отмахался же! На прекрасном и профессиональном русском языке. А тут из-за знания или незнания казахского языка его хотят сделать посмешищем. Но кого мы обманываем и над чем смеемся? Ну, разве не с высочайшего позволения все эти джигиты возглавляют министерства, отрасли и являются так называемой элитой? Ну, уберите их, поставьте только таких специалистов, которые, помимо английского (русского), прекрасно знают и государственный язык. В чем проблема то? А, видимо, есть проблема. Если же ее нет, то нам показывают своеобразную «спектаклю», возможно, специально срежиссированную. Но тень-то на что падает? Да в том числе и на казахский язык! Впрочем, после возникновения варианта латиницы удивляться чему-то все труднее и труднее. Марат Толибаев, блогер: «Эта мера станет катализатором процесса усиления роли и позиций казахского языка» 1. Считаю, что в нынешних условиях это уже реально. Абсолютное большинство руководителей министерств, ведомств и регионов владеют государственным языком хотя бы на минимальном уровне, достаточном для проведения заседаний. Понятно, что основная часть текущей работы, переписки, рабочие переговоры и совещания по-прежнему будут вестись на русском языке, но проведение хотя бы официальных заседаний на государственном языке дало бы мощный импульс его развитию. 2. Да, такая мера действительно станет катализатором процесса усиления роли и позиций государственного языка, стимулом для его изучения всем госаппаратом, а, следовательно, и большим количеством других граждан, контактирующих с госорганами. 3. На мой взгляд, мощным катализатором роста националистических настроений в Казахстане стали события 2014-го в Украине, а именно присоединение Россией Крыма и ее участие в конфликте в Восточной Украине. После этих событий многие наши сограждане (в основном этнические казахи) стали проецировать случившееся на Казахстан. Иначе говоря, пришло понимание того, что в случае движения нашей страны к большей независимости от северного соседа тот может предпринять агрессивные действия. Это породило антироссийские настроения и рост национального самосознания. На этой волне внимание к языковому вопросу усилилось. Вот в чем, на мой взгляд, заключается причина сегодняшнего повышенного интереса общества к казахскому языку. 4. Насколько я знаю, это правда. Во всяком случае, в ведомствах, в которых я работал, все происходило именно так. Причина одна – плохое (на тот момент) знание делового казахского языка большинством чиновников. Кроме того, официальный казахский язык долго проходил стадию становления, многие термины только вводились или часто менялись. Это тоже сказывалось. Зачастую бывало так, что текст, написанный на казахском одним специалистом, браковался другим, после чего полностью переписывался заново. Калька с русского языка хоть и не избавляла от такой проблемы полностью, но сокращала вариации. Надеюсь, сегодня, с развитием официального казахского языка, мы созрели для написания оригинальных текстов на государственном языке и уже последующего перевода их на другие языки. Кенже ТАТИЛЯ qazaquni.kz