Как не надо обучать казахскому языку русскоговорящих славян

Казахский язык – это гарант успеха в карьере и залог стабильного будущего. Так обычно чиновники стимулируют русскоговорящих казахстанцев учить государственный язык. Однако личный опыт изучения показывает, что далеко не все так однозначно и радужно... Об этом рассуждает журналистка в zakon.kz. Перед вами человек, который за 4 года выучил казахский язык. Человек, который может говорить, переводить, писать, читать. Что с тех пор изменилось в его жизни? Ничего! В журналистике казахский язык лично мне оказался совершенно не нужен. Журналисты высокого класса, в стан которых стремится любой уважающий себя казахстанский журналист, варятся уже даже не в русскоязычной, а в англоговорящей информационной среде. В государственных СМИ платят мало, и работа в них никогда не была стимулом при обучении. В конце концов, чтобы изъясняться как чистокровный казах и писать по-казахски как Абай, нужно долгое время пожить в ауле (в свое время ссыльные немцы свободно говорили по-казахски именно из-за своей изолированности). А я житель городской, и при всем желании в аул не смогу поехать на год – мне семью кормить надо... Знакомые казахи, узнав что я говорю на языке титульной нации, реагируют по-разному. Двадцать процентов старательно беседуют по-казахски, еще двадцать всплескивают руками «ой, ты же теперь понимаешь, о чем мы говорим», остальные шестьдесят как говорили со мной по-русски (даже если я обращаюсь по-казахски), так и говорят. Так что казахский я по большей части использую для перевода своим коллегам и родным в случае надобности. Или когда ругаюсь с недружелюбными сотрудницами акиматов, которые не хотят шевелиться и выполнять свою работу, но при этом норовят вставить «коронное» – «в свою Россию езжайте и там командуйте». Приходится объяснять в самых разнообразных казахских выражениях, что «это моя родина, мадам, и в отличие от вас, я говорю на трех языках и знаю своих предков до 10 колена». Почему до сих пор казахстанцы не заговорили на казахском легко, непринужденно и массово? У меня свой ответ на этот вопрос. И, хотя, это моя личная точка зрения, тем не менее, думаю, что имею право озвучить ее. Во-первых, хотя бы потому, что прошла четырехгодичное обучение с хорошим репетитором, за которое выложила немалые средства, не получив ни копейки от государства ни в виде финансов, ни в виде поощрений. Во-вторых, я полноценный гражданин своей страны и у меня есть своя гражданская позиция. Так вот выводы мои, к сожалению, неутешительные. До 5 млрд. тенге раньше выделяли на программу поддержки и развития государственного языка, большое количество центров по изучению языка – их более 100 по всему Казахстану. Но даже если их сделают тысячу, ничего не изменится. И не изменится по многим причинам. Причина первая – слишком строгие и требовательные учителя, которые почему-то полагают, что заговорить по-казахски можно через неделю изучения суффиксов или окончаний. В третьем классе я завела тетрадочку для записи казахских слов. Казахский мы начали учить позже, но у меня был к нему такой интерес, что несколько месяцев кряду я пыхтела и собирала все услышанное в свой маленький словарик. Писала с ошибками, русскими буквами, но очень старалась. Слово – перевод, слово – перевод. Даже простейшие предложения составляла. В конце четверти я отнесла свою рукопись преподавателю казахского языка, которая с хмурым лицом перечиркала все мои труды, поставила мне двойку и написала, что много ошибок. Мне было очень горько и обидно... «Все равно пишешь русским стилем и не то», – заявила знакомая казашка, которая прочла мою статью – «пробу пера» в казахской газете. То, что я две недели собирала информацию, писала-переводила-перепроверяла, то, что я учила язык, живя не в казахскоязычной среде, тратя свое драгоценное время и с трудом заработанные деньги, – это было не важно, в расчет не бралось. На меня, спустя двадцать лет, посмотрела та высокомерная учительница, которая не помогала, а выискивала ошибки, чтобы с садистским удовольствием снизить оценку моего труда, стараний, желаний. К сожалению, с тех пор подход к желающим изучить язык мало изменился. Я не боюсь говорить по-английски с любым иностранцем, потому что он будет кивать, улыбаться и стараться понять меня. Когда я обращаюсь по-казахски к носителю языку, внутри у меня все сжимается. Как удара по голове я жду поправки или «хмыка». Вообще, казахскому языку должен учить не носитель, который эти «корни-суффиксы» впитал с молоком матери. Во всем мире этот «native-speaker» может стать неплохим наставником для продвинутых учеников, а вот новичку нужен такой же, как он. Тот, который начал с нуля, который знает все подводные камни, особенности мышления человека, говорящего на таком же языке. Чтобы казахский язык учили охотно, нужен достойный пример. И это не русский паренек с казахского аула (в котором хорошо по-казахски через полгода заговорил бы любой, благодаря отсутствию других вариантов общения). Казахстану нужны отделения казахской филологии, на которые по приличным квотам ежегодно поступали бы сотни русскоговорящих славян. Это не десять грантов на всю страну (именно столько ежегодно выделяются на журналистику), это действительно сотни бесплатных мест. Четыре года с хорошими, терпеливыми преподавателями – и вот он, учитель казахского языка завтрашнего дня. К сожалению, даже намека на такую программу нет, а поступить неказаху на казахскую филологию практически нереально. Очень высокий уровень языка должен быть изначально, и мало у кого из русскоговорящих он есть. Вторая причина. Все пособия для изучения казахского языка, написанные за последние двадцать лет, навевают тоску и уныние. У меня есть с чем сравнить – я учила английский, польский, французский. Конечно, и там хватает бездарных учебников, но у нас бездарность почему-то особенно постоянна. И в итоге радость познания нового у нас умудряются превратить в нудный процесс зазубривания все тех же суффиксов и окончаний, да пословиц с поговорками. В новостях то и дело слышишь о новых мультимедийных учебниках, но в свободной продаже я их ни разу не встречала. И все «официальные» языковые курсы начинались с тех же опостылевших суффиксов и изучения сложноподчиненных предложений. Еще в 2007 году было выпущено 20 электронных и аудио учебных пособий. Об этом в свое время сообщил заместитель директора Республиканского центра ускоренного обучения государственного языка имени Шаяхметова Несибели Курман в интервью изданию Digital Kazakhstan: «По нашей методике в Турции уже обучилось 25 человек, среди которых казахи, турки, американцы. Более того, по данной методике ведется обучение студентов на факультете казахского языка и литературы в Сеульском университете». Однако с тех пор инновационный учебно-методический комплекс «Жана толкын», о необходимости массового распространения которого говорил господин Курман, так и не обосновался на каждой книжной полке. Вообще, большинство казахстанских распиаренных методик почему-то в массе своей ориентированы на госслужащих. У нас почему-то не понимают, что языку нужно учить не только чиновников, студентов или детей. А что делать с остальными? Но на госслужбу и так берут в основном казахов из-за изначального требования при трудоустройстве знать казахский язык. Студенты сейчас поголовно учат английский и китайский, а дети... А детям еще нужно вырасти, и ближайшие 20 лет их кто-то должен кормить и одевать, прежде чем они начнут массово говорить по-казахски. В общем, не ту целевую группу выбирают разработчики раз за разом, отсюда и отсутствие результата. Третья причина. Слабая официальная мотивация. Самая неудачная и неконструктивная «завлекаловка» со стороны государства – красота языка и богатство казахской культуры. С этим никто не спорит, но сама формулировка напоминает бестолковый лозунг из богадельни «голубого воришки» Альхена: «Тщательно пережевывая пищу, ты помогаешь обществу». Сотни тысяч людей ежегодно устремляются в центры сдачи TOEFL или IELTS не потому, что мечтают читать Марка Твена в подлиннике, а потому что хотят: а) говорить на одном языке с большей частью мира, б) отучиться за границей, в) желательно там же, за границей, найти работу, г) на худой конец, найти работу в Казахстане, но тогда в иностранной компании. Те национал-патриоты, которые полагают, что ради госслужбы русскоговорящие казахстанцы побегут массово учить казахский, глубоко ошибаются. Во-первых, туда, как я уже написала, берут чаще всего с условием владения языком. Во-вторых, без родственного покровительства даже на мелкую должность не попасть. В-третьих, работа в соцсфере (врачи, учителя) настолько низкооплачиваема, неблагодарна и непрестижна, что туда рады брать и без знания казахского, и без сдачи тестов, да желающих мало. Причина четвертая. Не на тот инструмент сделана ставка. Наше ТВ еще долго не будет способствовать изучению казахского языка. И дело не только в сложности литературных оборотов, произносимых ведущими, а в отсутствии интересного контента. Все, что финансируется государством, превращается в итоге в несъедобную, неудобоваримую и неинтересную пропаганду. В общем, толку от увеличения объемов вещания на казахском не будет. Такое ТВ не является стимулом для изучения. Все просто будут смотреть российские и мировые каналы, которые, кстати, дублируются на несколько языков. Простое изменение настроек – и вот я уже смотрю канал BBC на русском, английском, немецком... Неужели мы не можем взять на вооружение эти замечательные технологии, вместо того, чтобы плодить новые СМИ, которые никто не будет смотреть? Подведем итог: если кардинально не поменять подход к изучению казахского языка, если не изменить психологию обывателя в отношении языковых перспектив страны в контексте мировых требований, то еще 20 лет мы будем учить казахский, но так и не выучим. Яна ТАРЕЕВА qazaquni.kz