Желтоксан 86: начало распада СССР, или Обретение независимости Казахстана

1986 г. выдался богатым на события, и мир, учитывая блокирование информационных потоков из Советского Союза, попросту не заметил волнений в центральноазиатской республике. В международных справочниках 16 декабря 1986 г. описано сухо и без подробностей: «Начало массовых беспорядков в Казахской ССР из-за увольнения первого секретаря ЦК компартии КазСССР Динмухамеда Кунаева». Мало кто за пределами нашей страны и сегодня готов признать, что Желтоксан стал фактическим началом распада Союза, мало кто интересуется деталями последовавших за ним процессов и судьбой жертв. Total.kz вместе с собеседниками вспоминает роковой 1986 г.

                        После декабря СССР стал двигаться к распаду

Web-издатель Джанибек Cулеев рассказывает: «Вспоминаются фрагменты. 1986 г., начало перестройки, то ли погубившей СССР, то ли убыстрившей процесс гибели. Декабрьские события… Неясное чувство в душе, что что-то сломалось и по-прежнему теперь не будет… Окончательно стартовавшая спустя пару лет «эпоха гласности», когда публика глотала огромные тиражи различных печатных СМИ, это чувство только разогревала. С другой стороны, после такого взрывного чтения совковое представление о мире, о прошлом, о современности испытывало огромную деструкцию – человек хотя бы просто листавший одновременно «Наш современник» и «Огонёк» не мог оставаться прежним. И тут речь не о том, что он становился лучше, добрее или циничнее, просто общество, по крайней мере мыслящая его часть, впало в некое эксцентричное состояние.

Но всего этого в 1986 г. еще не было. И даже когда прошла перестроечная эйфория, я бы не сказал, что память о Декабре расцвела каким-то пышным цветом – эта тема долго оставалась табуированной, практически до 90-х.

Более того, после Декабря-86 Казахстан на фоне других республик был очень тихим и спокойным. Думаю, это была связано с тем, что в Казахстане, по сути дела, впервые произошли события, которые дали толчок тому самому историческому распаду СССР. И шок от случившегося вместе с тем стал эдакой прививкой для возможной дальнейшей эскалации именно национального вопроса в республике, где основным населением были два больших этноса, один из которых давал название республике – Казахская Советская Социалистическая Республика. Ну а полная реабилитация Желтоксана наступила по большому счету в 90-х и позднее». «Если вернуться непосредственно в те дни, когда произошли события, которые сегодня некоторые горячие головы называют едва ли не революцией, то этот «черный лебедь» внешне никак не проявлялся. Придя осенью 1985 г. из армии, я вспомнил, что являюсь студентом заочного факультета журналистики, первокурсником. Потом сдал учебную сессию. Долго нигде не работал. И только в начале лета 1986 г. вышел на работу в одну многотиражную газету. Вся предыдущая жизнь, включая 1986 г. до декабря, была понятна, ясна и ничто не предвещало каких-то перемен. Уже порядком не было Брежнева, но зато патриарх Кунаев казался вечным.

Когда сегодня некоторые люди заявляют, что Желтоксан был едва ли неизбежен или что это какая-то вспышка, чистая эманация и пр., обе точки зрения мне кажутся некоторой натяжкой – истина где-то посередине. Сужу по себе, по друзьям, по личным своим ощущениям – никто не воспринял это так, как это порой преподносится сегодня, пафосно-эпохально.

Мой близкий друг, студент Политеха Бакыт Елгезеков был на площади тогда. Не по чьему-то зову, пришел из любопытства, а в итоге швырял куски гранита, пускал «ракетницы» в здание ЦК, успел получить по спине и благополучно убежал, добираясь окольными путями до своего домишки на Хаджи Мукана – Фурманова. А потом все это живописал с юмором как участие в опасном аттракционе. А его сестра, юрист-адвокат, его ругала и призывала закрыть рот на замок. И еще – никогда я не слышал от него заявлений, что он-де боролся за независимость. «В канун Нового года, спустя совсем немного времени после событий, я, Женя Петер (ныне проживающий в Германии) и Мурат Малгиждаров решили «прошвырнуться». Если во время событий стоял собачий холод, то перед Новым годом в Алма-Ате была слякотная погода с туманчиком. Мы вывалились из своего частного сектора, спустились по терренкуру и пошли по Сатпаева на площадь. Вокруг – ни души, кроме постовых, большая наряженная елка. Вышли на Мира. Зашли в кафе «Меруерт». В нем было народа «кот наплакал», тусили какие-то едва ли не подростки. Запомнилось, что практически единственным европейцем, кроме официантки, был наш Женя Петер, немец. Мы распили втихаря прихваченную с собой бутылку крепленого вина, вернулись на район, разошлись по домам. Настроения не было. …Впереди были всякие разоблачительные статьи в местной и московской прессе, собрания трудовых коллективов, где клеймили «забастовщиков», безалкогольные свадьбы, начался процесс «восстановления социальной справедливости», многие очередники и многосемейные стали получать квартиры – жизнь потекла своим чередом. В Европе федеративная Югославия, а в Евразии СССР стали неумолимо двигаться к своему распаду», – отметил Джанибек.

                               День скорби и самоопределения

… Когда 26 апреля в пятистах километрах к юго-востоку от белорусского Гродно произошла авария на Чернобыльской АЭС, рядовой Асхат Асан (ныне известный журналист) проходил срочную воинскую службу в этом городе. «Вертолеты нашей части участвовали в устранении последствий аварии на Чернобыльской АЭС с первого дня. Однако нас, простых солдат, туда не пускали. Это первое и самое главное воспоминание о 1986-м. В день, когда молодежь вышла на площадь в Алматы, 16 декабря, я как раз уволился из армии и о произошедшем узнал лишь спустя неделю. Для меня Желтоксан не праздник, а день скорби. Также, как и события в Жанаозене», – отмечает Асхат. Политолог Ерлан Саиров в то время больше интересовался футболом, чем политикой: «Тогда футбол показывали редко, поэтому мы с упоением ждали больших событий. Чемпионат мира стал звездным часом Марадоны». «Однако детская радость быстро улетучилась. Декабрьские события перевернули всю мою будущую жизнь. Я тогда учился в 9-м классе сельской школы в далеком родном Тарбагатае. 16 декабря в школе объявили, что в Алма-Ате хулиганствующая молодежь вышла на улицу и устроила беспорядки. Я сразу понял, что этот процесс имеет глубинные корни. Через день мы узнали лозунги демонстрантов. Все это заставило меня задуматься. Вечером дома говорил с отцом. Сказал, что это «вопиющая несправедливость», нарушение «вашей хваленой ленинской политики». Как ни странно, директор школы – мой папа – со мной спорить не стал. Видно было, что его тоже гнетет чувство подавленности и национального унижения. С того времени у меня стал складываться характер и мировоззрение: надо быть казахом», – рассказывает Ерлан.

Политолог отмечает, что эти молодые в то время люди пока еще не осознавали, что творят историю, защищая казахский язык и культуру: «Желтоксановцы, а не прибалтийские государства стали «буревестниками» развала красной империи. Когда некоторые говорят, что Казахстану независимость упала как снег на голову, я просто улыбаюсь. Желтоксановцы были первыми борцами за независимость в новейшей истории страны, и они победили! И заплатили сполна: искалеченными судьбами, исковерканными жизнями».

                              Желтоксан – главное событие 1986 года

Публицист Айгуль Омарова рассказала, что в день событий находилась в Карагандинской области, но все дни находилась у радио: «Декабрь 1986 г. выдался морозным и спокойным. Все шло своим чередом, пока не пришла тревожная весть о том, что в Алма-Ате бастует молодежь. Вроде бы молодые люди выступили против назначения первым секретарем ЦК Компартии Казахстана Геннадия Колбина. Ночи и дни с 16 по 19 декабря мы с папой проводили возле радиоприемника. Сообщения были самые разные. Отец, коммунист с 1942 г., был озабочен и не скрывал радости: «Хорошо, что ты здесь, рядом со мной. Иначе была бы на площади». Да, скорей всего, я была бы на площади и тогда, и сейчас. И прежде всего потому, что ненавижу всякий диктат и навязывание».

«Мороз в 1986 г. все свирепел. Знакомый студент Карагандинского политехнического института, бывший комсоргом курса, рассказывал по телефону, что все ночи проводит теперь в общежитии, чтобы не допустить столкновений. Он же сказал и о том, что на площади в Караганде стояли в те дни люди разной национальности, но ему особенно запомнилась одна девушка в роскошной шубе, с золотыми украшениями, которая ни одного слова не знала по-казахски, будучи казашкой. Сам комсорг знал казахский, несмотря на то что был русским, – рассказывает Айгуль. – Напряжение в воздухе висело до конца января. Потом всё успокоилось. Но вопросы, возникшие тогда, мучили меня. Они и сегодня не потеряли актуальности, поскольку ответов на них нет».

«Осенью 1987 г. в Москве довелось познакомиться с директором ботанического сада одного из вузов Львова. Высокий красивый блондин с карими глазами благодарил казахов за декабрьские события 1986 г. и не скрывал своей радости от того, что центральная власть получила щелчок по носу. Т.е. главным событием 1986 г., конечно, стали декабрьские события, что бы о них ни говорили и тогда, и сейчас. Понятно сегодня, что всё это было организовано, спланировано неведомыми кукловодами. Плохо то, что молодежь тогда использовали в качестве тарана, а потом осудили, назвали проявлением казахского национализма, переломали жизнь многим людям. На мой взгляд, декабрь 1986 г. стал возможен не только потому, что кто-то сумел вывести молодых людей на площадь, но и потому, что перестройка не стала толчком к развитию страны во всех сферах жизнедеятельности общества. Социально-экономическая ситуация стала стагнировать, а КПСС уже не могла идеологически воздействовать на массы, поскольку верхушка увязла в коррупции и демагогии. Падение железного занавеса после объявления перестройки открыла глаза многим советским людям, и они не захотели жить по-старому. А нового тогдашнее руководство СССР ничего не смогло предложить. Не случайно, что после этого случились Сумгаит, Вильнюс и Баку. Хорошо бы сегодня помнить о тех событиях и извлекать уроки», – подчеркнула наша собеседница.                                                                                                            Игорь ХЕН

qazaquni.kz