Путь Абая: «Заманды қай жан билемек?»

 Предмет духовной гордости и аристократизма 

Каков он – путь великого Абая, личности космического масштаба, реформатора казахской литературы? Каковы его предтечи и условия его формирования? Какой вклад он внес в модернизацию своих современников? И как Мухтар Ауэзов воссоздавал историю его жизни на страницах своего эпохального романа? Ответить на эти вопросы мы попросили культуролога и общественного деятеля, Мурата Мухтаровича Ауэзова. – Мурат Мухтарович, какой на ваш взгляд Путь Абая – воспринятый его современниками или не понятый ими? – Прекрасно понятый! Он был гроссмейстер просвещения. Стремился к тому, чтобы его услышали. И это ему удалось. Вся степь полюбила его песни, стихи, россыпи его сокровенных мыслей о судьбе своего народа. – Кем он был для казахов? – Я убежден, что Абай был спасителем казахского народа. Немного предыстории. Абай жил во второй половине 19-го – начале 20 вв. Это время можно было бы назвать прощальным балом конно-кочевой цивилизации. Великие поэты, певцы, музыканты, героические личности, отдавшие свои жизни защите родины. Провидцы, понимавшие неотвратимость трагических потрясений, предвещавшие наступление апокалиптических времён. Абай был дарован Судьбой, чтобы в этой атмосфере наступающего лихолетья вернуть народу веру в будущее, способность защищать свою свободу. – Как вы думаете, Абай был больше скептиком, реалистом или идеалистом? Какое наследие он заимствует у устных поэтов степи?   – Абай не мог позволить себе роскоши быть скептиком или идеалистом, потому что жестко стоял вопрос быть или не быть его народу. Он, конечно же, реалист. Казахский язык, фольклор, песни и этот полынный запах родной земли – все это в нем жило органично. И над всем этим нависла угроза исчезновения. Абай ощущал это не менее остро, чем его предшественники – люди «Зар-Замана». Зарзаман, Лихолетье (скорбные времена) – период ликвидации царским правительством ханской власти в 19 в., после введения в 1867-1868 «Положения об управлении казахами» и установления на его основе нового порядка. В связи с отменой ханской власти, были утеряны основные устои, на которых держалось традиционное казахское общество. Получило название по песне-толгау «Зарзаман» акына Шортанбая Канайулы. Позднее возникло литературное течение «Зарзаман», нашедшее отражение в творчестве Дулата Бабатайулы, Шортанбая Канайулы, Мурата Монкеулы, Абубакира Кердери и др. Основная тема их творчества – протест против экономической, политической, культурной колонизации Российской империей Казахской степи. С их преданиями о Коркуте, которому куда бы он не поехал – на запад, восток, север или юг, какие-то люди роют ему могилу. В этих преданиях говорится о том, что катастрофически сжимается пространство степи. Или легенды об Асанкайгы (печальный), который садится на верблюдицу и проводит своего рода «кадастровый обзор» казахских земель, которые сжимаются, как шагреневая кожа. О том же говорит воин и поэт XVI века Доспамбет. Он восхищается красотой родной земли, но пишет так, как будто видит этот ускользающий мир своей родины в последний раз. Все это истоки Абая. Его предшественники думали о том, что делать? Кто-то из них был мечтателем, идеалистом, кто-то пессимистом. Абай разделял тревогу своих предшественников, искавших пути в будущее. Его гениальность состояла в том, что он эти пути нашёл. – Какие методы он применял для осуществления своей цели? – Абай изучил суфизм и его технологию захвата сознания и души потенциального прозелита. Для этого у него были великолепные возможности. В свое время пятнадцать семей кожа (суфиев) из Туркестана переселились в Чингизские горы. Они принадлежали к суфийским орденам, которые в условиях растущей экспансии Запада покидали родные дома, чтобы поддержать колонизированные народы. Они шли во всеоружии Веры и священных текстов, которые создавались во времена мусульманского ренессанса X-XI веков. Их знаниями овладевал Абай. Он уверенно оперирует именами античных и восточных мыслителей. Берет на вооружение то, что было наработано в блистательную караханидскую эпоху (942-1210 гг.). Конечно, караханидская эпоха – это и Ахмед Ясави, который пытается соединить канонический ислам со степным традиционным мировоззрением кочевников – тенгрианством. Ясави показал, что из драматических ситуаций можно найти выход с помощью знаний. Он возвысил категорию «Учитель-Ученик». Для формирования нового сознания. Ему принадлежит заслуга трансформации канонического ислама в степной. Так же, как его великий предшественник, Абай стремился овладеть новым знанием. Судьба предоставила ему прекрасные для этого возможности – города Прииртышья с их библиотеками, высокообразованными людьми из числа ссыльной российской интеллигенции. Абай, слово которого обретает все больший вес, обращается к казахам отдавать своих детей в школы. И степь отзывается на его призыв. Нашлись меценаты, открылись школы в Баянауле, в Семиречье. Лучшие из учеников этих школ продолжали обучение в Москве и Санкт-Петербурге. Они получили блестящее образование. Именно они впоследствии создали партию «Алаш». Алашординцы – птенцы гнезда Абая. У хана Кенесары не получилось собрать воедино казахов, а у Абая – получилось. Он открыл казахам, с их Тіл, Діл, Дін, путь в XX в. – В чем, на ваш взгляд, философская мысль Абая? – Как можно назвать философию, которая формирует новую действительность? Он – своего рода духовный Чингизхан, объединивший Степь и придавший ей жизнеспособность. – Почему именно он ассоциируется у нас с казахскостью? – Абай – казах № 1, потому что из своего народа он сотворил нацию. – «Слова Назидания» – есть ли такой аналог у других родственных народов? – Каждый народ, дошедший до XX в., имел своего Абая. При наличии у родственного казахам народа – джунгар, воинственного и одаренного, такой же личности как Абай, они сохранились бы в истории. – Почему Абай берет на себя дидактизм, патернализм? – Абай не был моралистом. И он не назидатель. Дух его произведений иной. То, что он говорит и пишет, это кровь, бьющая из вен. Абай сложнее и глубже того, что о нем говорят литературоведы. Временами он жесток в отношении к своим казахам, но эта жёсткость во благо. Это взыскательность командира, требующего от солдата дисциплины, подтянутости, умения побеждать. Его взгляд проницателен, он видит увядание и тлен распадающегося мира, и пытается с этим что-то сделать. «Кара создер» – это черным по белому россыпи слов-афоризмов, в которых предстает перед нами размышляющий и терзающийся мыслитель. Он не ставит целью кого-то чему-то научить, он призывает к поискам. – Какие другие темы пересекаются в творчестве Абая, которые менее известны широкой публике? – Я не стал бы это вычленять. Он вдохнул душу и веру в казахское самосознание. «Хак» – истина, которая для него имеет огромное значение. Абай человек подлинного ренессанса. Его главной темой и миссией была модернизация сознания своего народа. – Мурат Мухтарович, Ваш отец написал поистине великий труд, который называется «Путь Абая», как выстраивался путь Абая у Мухтара Ауэзова? С чем были сложности? – Писать об Абае было рискованно. По сути, он его возрождал из пепла. Но это был завет расстрелянных аллашардинцев, которые назвали Абая своим духовным вождём. Одной из сложностей была безжалостная цензура. В частности, в романе «Путь Абая» из текста Мухтара Ауэзова цензоры удалили 70 страниц, где описывается, как жена Кунанбая – Улжан провожает его в Мекку. В этом эпизоде показаны мудрость и человечность Кунанбая. Без этих страниц его образ обеднел, став для читателей однозначно негативным. В 1930-е и 1932-е гг. писатель отсидел в тюрьме. У себя на родине он всегда был под прицелом. В 1951 г. бежал из Казахстана, потому что уже был выписан ордер на его арест. Есть стенограммы, где наша гуманитарная общественность в стенах Академии Наук обвинила Мухтара Ауэзова в увлечении архаикой и национализме. В Москве нашлись деятели культуры, которые его поддержали. Это поэт Константин Симонов и историк Бабаджан Гафуров, который был первым секретарем ЦК компартии Таджикистана в те годы и Сталин к нему хорошо относился. Удар от Мухтара Ауэзова был отведен. На филфаке МГУ открыли кафедру литературы народов СССР, где он читал лекции по литературам тюркских народов. – Расскажите о переводах романа, почему для нового перевода выбор пал на Анатолия Кима? – Анатолий Ким – большой писатель. С ним я познакомился в 80-х, когда работал на киностудии «Казахфильм». Он перевёл роман Абдижамила Нурпеисова «Последний долг» и рассказы Абиша Кекильбаева. О том, что требуется новый перевод «Пути Абая», не раз говорили Герольд Бельгер и Абдижамил Нурпеисов. В 50-е гг. ситуация требовала скорейшего перевода романа на русский язык. Над переводом работали несколько человек. Т.Нуртазин, Анна Никольская и Леонид Соболев. Можно сказать, работали методом бригадного подряда. В таких условиях, конечно, невозможно было сохранить и передать художественные достоинства этого грандиозного эпического произведения, в котором запечатлен ушедший в небытие кочевой мир. Это произведение очень кинематографично, что отметили такие режиссеры, как Булат Мансуров и Толомуш Океев. И это не случайно. Кино, как новый вид искусства. Приезд Сергея Эйзенштейна в Алма-Ату не мог не сказаться на творчестве Мухтара Ауэзова. Он сам пробовал себя в кинодраматургии. В работе над переводом Анатолию Киму помогали три человека, которые обеспечили ему прекрасный подстрочный перевод. Это – Кайсар Жорабеков и Мырзахан Тнимов. И, конечно же, Герольд Бельгер, знавший казахский, как родной, который скрупулёзно сверял перевод Кима с оригиналом и предыдущими переводами. В ходе работы он высказал ему свои корректные и уместные замечания, которые впоследствии были учтены переводчиком. Герольд Карлович написал целую книгу об этом переводе А.Кима. – Как вы думаете, какое альтернативное название могло быть у этого романа? – Я думаю, что не бывает сослагательных наклонений не только в истории, но и в названиях шедевров мировой литературы. Ну как мы бы назвали по-другому «Тихий Дон» или «Прощай, оружие»? – Какой художественный образ у Абая у вас самый любимый, стихотворение или четверостишие? – Мне очень нравится эти Абаевские строки о времени: Тотықұс түсті көбелек Жаз сайларда гулемек. Бәйшешек солмақ, күйремек, Көбелек өлмек, сиремек. Адамзатқа не керек: Сүймек, сезбек, кейімек, Харекет қылмақ, жүгірмек, Ақыл мен ойлап сөйлемек. Әркімді заман сүйремек, Заманды қай жан билемек? Заманға жаман күйлемек, Замана оны илемек.  

 Зитта СУЛТАНБАЕВА

qazaquni.kz