ПИСЬМО ИЗ ЖЕЛТОҚСАНА

 

«...И на собрании где критиковали ее якобы за то что, мол не правильно воспитала дочь она громко сказала: «Я горжусь, что вырастила такую дочь!»

    Желтоқсан – так казахи называют декабрь, первый месяц зимы. Дословно – сильный, холодный непрерывный ветер, метель. Декабрь 1986 года действительно стал очень холодным, особенно для казахов. И может случайно, может не случайно… операция по разгону мирных демонстрантов на главной площади столицы Казахстана был назван «Метель»… О том, что было на площади, как были вызваны войска, как по приказу из Москвы военные разгоняли саперными лопатами, водометами вышедшую на площадь молодежь с мирными лозунгами, будут написано. Это будет потом. А в те дни казахскую молодежь оболгали на самом высоком, государственном уровне. Игра шла в одни ворота. По приказу сверху все средства массовой информации обливали казахскую молодежь самой что ни на есть грязной ложью. Вот что было написано в «Литературной газете» (1 января 1987 года, №1 (5119), которая издавалась в Москве: «…Все началось наутро после очередного пленума ЦК Компартии Казахстана. Можно с полным основанием утверждать, его решения были приняты подавляющим большинством коммунистов, трудящихся республики как обоснованные, правомерные. Тем не менее, кое-кому уговорами, обманом и угрозами удалось вывести неопытных, политически неграмотных юнцов на улицы и площади. Появились националистические лозунги, извлеченные из самых мрачных глубин истории, отброшенные и перечеркнутые самой жизнью. К толпе примкнули хулиганы, пьяницы и другие антиобщественные лица. Разгулявшиеся дебоширы, вооружившись металлическими стержнями, палками, камнями избивали и оскорбляли граждан… Подогрели, толкнули несмышленых на безумство и попрятались. Ничего себе радетели нации, толкающие детей своих на разгул! …Застой в экономике, взяточничество, служебные злоупотребления и другие негативные явления – все это также причина происшедшего». Все думали и теперь думают, что все было только в Алматы. Нет, назначение руководителем Казахстана неизвестного секретаря обкома одной из областей Российской Федерации не понравилось многим. Восемь девушек города Шымкента по-своему выразили свое несогласие. Их нашли, изматывали допросами… Что пережили в те дни они и их родители, близкие, знают только они сами. 28 февраля 1987 года, в субботу, в областной газете «Южный Казахстан» №42 появилась статья «Предостережение». В конце статьи было две подписи «Паиз Кадеев, Жанна Тарасенко, спецкоры газет «Оңтүстік Қазақстан», «Южный Казахстан». Фамилия журналиста казаха нарочно была помещена первой – намек на то, что, вот мол, сами казахи их осуждают. И в субботний номер газеты статья была помещена не зря, так как известно, что именно в выходной день у читателей больше времени прочесть статью. Ничего случайного не было на идеологическом фронте СССР. Вот отрывок из статьи: «…Утром 21 декабря жители центральной части Чимкента увидели на стенах некоторых домов, личных гаражей надписи националистического и подстрекательского (Тексты лозунгов в статье не приводятся – Б.О.) характера. Тем же утром телефоны работников правопорядка и компетентных органов звонили, не умолкая. Люди сообщали о надписях, с возмущением требовали найти и сурово наказать подстрекателей. Выражали мнение, что это, видимо, дело рук организованной группы отщепенцев, сегодняшняя перестройка грозит утратой благ, привилегий». …Кто же они, эти девушки, что сблизило их, какова основа личности каждой? Вот их имена: Зейнеш Жадраева, Гулмира Тилеубаева, Гульшат Ауезова, Гулмира Керимбекова, Кульшат Тойлыбаева, Эльмира Бекпатшаева, Алма Архабаева, Меруерт Ауельбаева. Статья пестрит, стреляет общими словами: «Ни одна из них не имеет твердой профессиональной цели, четкой гражданской позиции. Политическая и социальная инертность – вот их общий знаменатель. А в сочетании с низким общеобразовательным и культурным уровнем эта инертность вылилась в особую мораль – захребетническую» и так бесконечно. Журналисты допустили и явные «ляпы». Вот что они написали об одной из девушек: «Книги? Компания не слишком их жалует. Парадоксально, но факт: Меруерт Ауельбаева, работающая продавцом в книжном магазине «Шамшырак», почти не читает». Как Меруерт не читала книги, воспитываясь в учительской семье?! И так о каждой. Ни одного положительного примера?! Перед кем выслуживались журналисты или верили в то, что писали? Или действовали по принципу, как написал поэт Евгений Евтушенко: Современник Галилея, Был Галилея не глупее. Он знал, что крутится Земля, Но у него была семья. Не об этом сейчас речь, хотя и среди пишущей братии и сегодня есть, и тогда были принципиальные личности, которые понимали, что происходит. Например, когда нужно было подготовить статью о том, что часть земли юга Казахстана передается Узбекистану, один из журналистов той же газеты «Оңтүстік Қазақстан» отказался об этом писать. Потом, через много лет, когда в Шымкентском педагогическом институте было показательное собрание по осуждению участников декабрьских событий в Алматы, он же, уже доцент этого института, встал в защиту молодежи, вышедшей на площадь. Потом этого преподавателя вынудили уйти из института. Об этой яркой личности, ученом Асильхане Оспанулы разговор особый. По вышеуказанной статье видно, что корреспонденты старались вовсю, «ребятишкам на молочишко», как о таких говорил знаменитый Михаил Шолохов. Авторы статьи никого не жалели, в едких строках даже проскальзывает эдакое палаческое старание: «Неловко было за Эльмиру и ее отца, юриста той же базы Ж.Бекпатшаева, когда на приглашение в редакцию для беседы он откликнулся грубым, категорическим отказом: «Мы ее не пустим!» …Нельзя обойти молчанием позицию их родителей – стороннюю, выжидательную. Некоторые узнали о преступлении своих дочерей еще до первого вызова в соответствующие органы. Знали, но не приняли мер к тому, чтобы побудить виновных к чистосердечному признанию. Никто из родителей и потом, когда дело было раскрыто, не соизволил прийти к следователю, чтобы выразить свое отношение к свершившемуся, честно взять на себя вину за упущения в воспитании детей». И это далеко не все. Как все было, каково было тем девушкам? Об этом знают только они сами. Хотели ли они сказать свое слово? Конечно, но кто бы их слушал?!   Одна из восьми девушек Эльмира Бекпатша через некоторое время написала письмо. Но… никуда свое письмо она не отправила. Наверное, знала, что это как удар об стену. Письмо она сохранила. Оно называется «Предостережение или опровержение». Письмо большое, эмоциональное, вот отрывки из нее. Текст приводится без изменений: «Я не националистка, но за свои убеждения пострадала! Да не только я – мои подруги тоже. Вечером 1986 года 18 декабря мы вышли на улицу, нас было 8 девушек с лозунгами «Долой Колбина!» и т.п.  …Мирная жизнь наша закончилась. Постоянные слежки КГБ, прослушивание телефонных звонков, перехват писем… Я тогда работала на большом предприятии. За мной приехали на «Волге» и, ничего не объясняя, попросили через зам. директора проехать с ними. Только когда я подъехала к зданию, я увидела всех своих подруг в отдельных кабинетах, у каждой по следователю, тогда я поняла. Мой следователь, отчитавшись начальству, что он и его подопечная прибыли, приступил к делу. В этот день нас продержали до темна с допросом. Мы даже не знали, как и что сказать дома. Но… родители уже были в курсе. И все пошло вверх дном. На следующий день я поехала на работу и все женщины не здоровались со мной, кто, надсмехаясь, поздравлял, кто плевал вслед, и меня начали таскать из кабинета в кабинет. Состоялось собрание… Разбирали не только меня, но и моего отца, который проработал там 15 лет. Затем комсомольцы должны были проголосовать за исключение меня из рядов ВЛКСМ (Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз Молодежи – Б.О.) …Затем директор меня вызвал к себе в кабинет, где мы были вдвоем, он унижал меня и оскорблял, назвав меня опасным преступником. …Все стали настаивать на том, чтобы я подписала заявление на увольнение по собственному желанию… Я не могла этого сделать, потому что дорожила работой, и знала, что после этого я не смогу никуда устроиться. …Хотя «товарищи» из КГБ сказали, что они не имеют права нас увольнять, хотя подруг тоже увольняли с работы. В общем, досталось всем моим родственникам и близким, их тоже быстренько начали понижать в должности. Но здоровье мое и моих родителей пошатнулось. За 1 месяц я потеряла 12 кг веса. Мать не выходила из кардиологии. Через 2 года у отца был инсульт. …Хотя в то время была гласность. За эту самую гласность мы и пострадали. …ничего предосудительного мы не делали. После этого выходили статьи в «Оңтүстік Қазақстан», в «Комсомолке», в «Южном Казахстане» статья под названием «Предостережение», где журналист Кадеев, не взяв у нас интервью, не видев нас в глаза, написал о нас все что ему угодно, он сделал из нас безграмотных и опущенных людей, хотя многие из нас и обладали хорошими качествами. Хотел выделиться или ждал повышения? …Может быть я и мои подруги жили бы лучше, если бы не эти гонения и ущемления личности». Эльмира живет в Алматы. Очень переживает, что ее отец ушел из жизни, не узнав, что наступили перемены… Она имеет семью, дорожит детьми, внуками. Но письмо хранит. Потому что боль по прошлому не утихает. О каждой из девушек, которые вышли выразить свой протест в тот декабрьский вечер в Шымкенте, можно написать не одну статью. Время дало их поступку свою оценку. Хотя оценка им была дана еще в те самые тяжелые для них время. Мать Меруерт Ауельбаевой была учительницей в школе. И на собрании, где критиковали ее якобы за то, что, мол, неправильно воспитала свою дочь, она громко сказала: «Я горжусь, что вырастила такую дочь!» И с гордо поднятой головой вышла из зала.                                                                                   Бердалы ОСПАН. Культуролог "Қазақ үні"  газеті qazaquni.kz