Кудряш и «Золото Маккены»

Эта история случилась давно, много лет тому назад. В далеком босоногом детстве. И когда я слышу, как дети просят у родителей денег в кино, то меня бросает в такой жар, что становится плохо на душе. Не знаю, куда себя девать. Одним словом, мне так горько и больно, что вспоминать не хочется. «Дед» Ахметкали Учился я в 5 или в 6 классе. Учился неплохо, во всяком случае, троек за год никогда не было. Жили мы сносно по тем временам, как все. В многодетной семье нас было пятеро, и все пацаны. Самый старший брат Бердеш в 8-ом классе. Так как детей было много, и чтобы кто-то из нас не вляпался в плохую кампанию, нужен был строгий присмотр за нами, сорванцами. Отец строго наказал моей матушке. Чтобы дети были накормлены, одеты и хорошо учились. Вот моя мать и не работала. Не только вела домашнее хозяйство, но и занималась нашим воспитанием и обучением. Благодаря ее стараниям, все дети успешно закончили среднюю школу, получили высшее образование. Низкий поклон за это моей маме Курмашкен Несипайкызы. Прошло столько времени, но нас до сих пор поражает, каким образом мой отец умудрялся один содержать такую семью из 7 человек. Причем, на одну только зарплату служащего. Он работал заведующим финансовым отделом райисполкома. На один оклад. Однако из нас никто не голодал. На столе всегда были масло и домашний сыр. Фруктов не видели, но овощи с огорода всегда. В сарае содержали корову – кормилицу нашу. И куры, само собой разумеется. В соседнем переулке жили Шужебаевы – тоже многодетная казахская семья. Обычная семья с нашими казахскими традициями. По сравнению с нами, у них был огромный дом и хозяйственные постройки. Шужебаевы держали три коровы, две лошади. Когда я к ним приходил (а ходил к ним часто поиграть), хозяйка Макеш всегда приглашала за стол, чтобы я отведал что-нибудь. И это было заведено в семье. Глава семьи Ахметкали – личность, скажу вам, уникальная. Ну казахский дед Щукарь из романа Шолохова. Если не больше. Что стоит одна крылатая фраза: «Коп уйден бир итте шыгады» («Из большой семьи даже собака выходит»). Для него все, кроме лошадей, иттер (собаки). Что с него возьмешь, школы он не кончал. Его академия – это дар природы и конный двор, где он был на высоте. Поэтому Ахметкали работал там, где ещё использовался гужевой транспорт. В селе было много хозяйств, где нужна была тягловая сила лошадей, но хваткий Ахметкали нашёл хорошее место в районном ПМК. Отсюда и хозпостройки, штабеля пиломатериалов и все, что нужно и необходимо для строительства. Я далек от мысли, что он приворовывал, но для своих сотрудников ПМК выписывали материалы за копейки. Чтобы все это добро сторожить, нужны были собаки. Их во дворе Шужебаевых было несколько. И все разной породы. «Дед» Ахметкали... хотя какой дед, если самый младший в семье Еркеш – мой ровесник. Так, у Ахметкали была одна привычка, как увидит где какую бродячую собаку, обязательно остановится. Тут же ловко набрасывает петлю. И к себе в арбу. По приезду привязывает в углу, кормит и поит. Спустя неделю выпускает бедняжку. Если собака не убегает со двора, то оставляет у себя. Или отдаёт тем, кто попросит. Получал за это деньги или нет – врать не буду. Я не видел. Просто он не мог проехать мимо бродячей собаки. Дело доходило до курьезов. Приходили старые хозяева собаки, но животное наотрез отказывалось уходить со двора Ахметкали. И тогда посрамленные старые хозяева вынуждены оставлять свою собаку. Выходит, что у Ахметкали ей живется лучше, чем у старых хозяев. Мы редко видели, чтобы он ходил по селу пешим. Всегда на арбе. Бывает, идем из школы, а по пути дед Ахметкали на арбе, подпевает под нос: «Кельдим-кеттим, кельдим-кеттим» («Пришел-ушел, пришел-ушел»). Непременно остановится и подбросит по пути. И первым делом почему-то спрашивал: «Где этот ит (собака) Куат?» Куат – это мой младший брат. Тогда он был еще тем сорванцом. А сейчас на пенсии, занимал должность военного прокурора Восточно-Казахстанского округа. А в далеком детстве – «Куат-ит». А как приходит лето, то для нас, пацанов, раздолье. Ночное, время сенокоса. Запахи трав, стрекот на всю округу. Ночной костер, и сон под открытым небом. Кажется, звезды прямо перед тобой, только протяни руку. Ещё несколько слов о добром старике Ахметкали. Он ведь прототип одного действующего лица повести «Жанаманын жагасында» («На берегу Жанамы»). Дело в том, что мой двоюродный брат по линии отца Бекежан Тлегенов, видный казахский писатель, художественно отобразил семейство Шужебаевых. Старшего Шужебая (отца Ахметкали) описал в своей книге. В семье ее зачитали до дыр. И теперь, можно сказать, я жил реально рядом с его героями, дружил с внуками – Еркином (Еркешом) и Ерсином. Признаюсь, мне больше было интересно проводить время с Ерсином, старшим братом Еркеша. Хотя он был старше меня на год. Ерсин, в отличие от младшего, хорошо учился и неплохо играл в футбол. Особенно головой. Поэтому его прозвали «Майбас» («Масляная голова»). Он, как и я, любил рыбалку. Выдержка у него была железная. И что мне было по душе: Майбас много читал. Книга даже во время еды за столом. С ним можно было поговорить на интересные темы. Хотя и молчун. В отличие от его братишки Еркеша. Тот был шибутной, всегда попадал впросак. В футбол и хоккей в мяч играл плохо, и его ставили в ворота. Вот ворота он защищал ловко. Когда в районе проходил турнир дворовых команд «Кожаный мяч», то мы, пацаны, собрали команду. Вратарем взяли Еркеша, капитаном – меня. Долго думали и решили назвать футбольную команду «Метеор». Уже после того, как подали заявку, Ерекеш по дороге из райкома комсомола всех нас рассмешил своей фразой, когда перепутал слово «метеор», и сказал так: «А здорово, пацаны, что мы придумали назвать команду «бедро»! На что все грохнули дружно: «Ха-ха!» «Какое бедро, дурень! Метеор!» – дал подзатыльник ему Ерсин. Проклятые деньги В местном кинотеатре крутили фильм про индейцев «Золото Маккены». Чтобы пойти на фильм, нужно было всего-навсего 20 копеек. Где их взять? Просить у матери – дело бесполезное, тем более, в кино на взрослый сеанс. Откровенно скажу, что отец мой очень строгий. Недаром, что финансист. Цену деньгам он знал чисто профессионально. В кино и на прочие развлечения отец сам давал на руки. Поэтому нам приходилось копить мелочь, чтобы после потратить. Тем более что, помимо меня, были старшие. Они-то тоже любят походы в кино. Я попытал было счастья, поклянчил у матери, но она с ходу отрезала: «Какие еще деньги! Не морочьте мне голову! Вон двое уже последние выпросили. Нет их у меня! Я ведь не зарабатываю. Один отец! Вы хоть пожалейте его! Иди лучше уроки учи, а не по кино шляйся!» С горькими думками потащился к Шужебаевым. Во дворе неугомонный Еркеш занимался какой-то ерундой. У него тоже было паршивое настроение. «Что такое?», – поинтересовался у него. «Да так, ничего. Ерсин с пацанами пошёл в кино, а мне денег не дали. Мамаша сказала, двойки исправишь, тогда ещё подумают, дать или нет. И сестрам наказала, чтобы мне ни копейки». В ответ я ему: «И мне не дали. А фильм «Золото Маккены», говорят, классный. Уже все посмотрели. Выходит, только мы с тобой остались». При этих словах Еркеш ещё больше распылился: «Я все равно увижу «Золото...» Как там? «Маккены», – подсказал я. «Во-во, матена, – подхватил Еркин. – Мы что-нибудь придумаем. Пусть отец приедет, я все ему скажу. Он даст денег». Конечно, прошло много времени, и Еркеша уже нет в живых (иманды болсын). Я могу сказать, конечно, что инициатором идеи насчёт нетрадиционного, надо признать, бесчеловечного способа добычи денег был именно он. Но не могу. В память моего друга Еркеша. Коль об этой забытой истории пишу я, как автор, лучше будет, что первым, скажу, предложил я сдать заготконторе приблудную собаку по кличке «Кудряш». Лохматая такая дворняжка на кривых ножках. Одна из тех подобранных отцом Еркеша – добрым Ахметкали. Еркеш сразу загорелся этой идеей: «А сколько за нее дадут?» «Я не знаю. Во всяком случае, думаю, на взрослые билеты хватит». Мы вдвоем подошли к Кудряшу на привязи. При виде нас он подобострастно завилял хвостом, и стал кружить вокруг наших ног. «А отец не будет ругать?» – с недоверием спросил я. «Какой там! – махнул рукой Еркеш. – Приблудная – она есть приблудная. Отец сам хотел от нее избавиться». Через минут пять мы на всех парах неслись к райзаготконторе, что находилась на соседней улице. Кудряш, почувствовав свободу, на поводке несся впереди нас. Время было где-то к вечеру, но рабочий день не закончился. У ворот мы спросили у сторожа: «А где здесь собак принимают?» Сторож недовольно посмотрел на нас. Однако окликнул кого-то внутри: «Петрович, Ваську позови!» Спустя время вышел огромный мужик с густыми бровями. В затасканном халате. То ли от него самого, то ли от халата несло псиной. Наш Кудряш, чуя этот запах, сильно тянул назад поводок. Еркеш с трудом сдерживал его. «А собака ваша?» – хмуро спросил Вася. «Да-да, она моя! – закивал головой Еркеш. – А сколько за него дадите?» Он свысока оглядел испуганного Кудряша. Приценился и сказал: «Собака старая, шерсть не очень. Так и быть, рубль. Больше она не стоит». «Рубль так рубль, – сказал Еркеш. – Берите его», и протянул поводок. «Нет, хмурики, – отрезал он. – Сами ведите на задки. Я сейчас подойду». Задки – это задний двор заготконторы, где мы обычно играли в войнушку. Заросший бурьяном пустырь. А за ним крыша складов заготконторы, где даже трава не растет. Дальше все происходило, как во сне. Появился собачник Вася. Почему-то он нес с собой ружье. Нет, винтовку. Когда мы увидели оружье, только тогда поняли, что дело принимает скверный оборот. Нет, чтобы тут же сорваться с места и унести ноги вместе с Кудряшом. Как истуканы, мы онемели. «Шо стоите? – хмуро бросил он нам. – Привязывайте собаку вон к той стойке», и показал на столбик у хранилища. Удивительно, но Кудряш, сам бросился к тому столбику. Еркеш привязал песика к столбику. Вернулся назад. Мы встали позади собачника. Наши глаза были устремлены к Кудряшу, который по-прежнему вилял хвостом. Когда стрелок поднял винтовку, то Кудряш стал метаться. Избегать дула винтовки. И вдруг замер, глядя не на прицелившегося собачника, а почему-то на нас. У меня сжалось сердце. Пуля взвизгнула. И нашего Кудряша чуть подбросила вверх. «Вот ваши деньги», – хмуро сказал заготовитель и протянул Еркешу мятый рубль. И твердой походкой направился к мертвой собаке. Для чего-то мы тоже подошли к телу. Еркеш нагнулся и чуть было не прикоснулся ко лбу Кудряша. Там зияла маленькая дырочка. Сочилась кровь. «Надо же, прямо в лоб», – или с одобрением, или с жалостью произнес он, присев на корточки. Я стоял ни жив ни мертв. Только сейчас до меня дошло, что мы своими руками только что убили Кудряша. Какое кино, какие деньги? Ведь минуту назад он был живой. И мы убили его. И что я теперь скажу своим родителям? Я сейчас уже не помню, пошли мы на этот фильм «Золото Маккены» или нет. Фильм я не помню. Не хочу даже про него вспоминать. Мне достаточно того живого фильма, где я с Еркешом были главными исполнителями жестокой расправы над несчастным Куряшом. Прости нас, Кудряш…

Сая ИСА

"Қазақ үні" газеті