Азат Перуашев: Выговоры против миллиардных соблазнов

Госорганы не готовы отказаться от банковской тайны в отношении руководителей госорганов, национальных компаний и госпредприятий, поэтому информация об их зарубежных счетах пока останется недоступной для казахстанцев. О том, как бюджетные деньги перекочёвывают из Казахстана в офшоры на частные счета, почему за фальсификацию документов на тендерах сотрудники нацкомпаний отделываются выговором, из-за чего банкам выгодно работать себе в убыток и чем чревато финансирование российского Сбербанка деньгами из отечественного ЕНПФ, - в интервью с депутатом Мажилиса, лидером партии "Ак жол" Азатом Перуашевым.

Добро пожаловать в офшор!

- Азат Турлыбекович, одна из тем, которую вы в этом году не раз поднимали в Парламенте – это бесконтрольный вывод средств из страны через офшоры. Этому был посвящён ряд депутатских запросов. Какие ответы вы получили?

- Ответы однотипные. Указывается на то, что законом установлен принцип банковской тайны, по которому не подлежат разглашению сведения о владельцах счетов, суммах и транзакциях. Мы понимаем, что прокуратура отвечает нам обоснованно, исходя из нормы закона. Но параллельно с этими запросами мы предложили отменить принцип банковской тайны для руководителей госорганов, национальных компаний, госпредприятий, поскольку считаем, что люди, которым доверены огромные государственные средства, должны быть максимально прозрачны и подконтрольны обществу. Но сегодня, я так понимаю, наши госорганы не готовы отказаться от банковской тайны по этому принципу.

Поскольку это вопрос законодательства, мы сможем его поднимать в ходе рассмотрения соответствующих  законопроектов, касающихся банковской деятельности. Думаю, что будет большая дискуссия по этому поводу. Мы-то поправку внесём, но я не уверен, что нас поддержат остальные коллеги. Поскольку депутатов "Ак жол" всего 8 из 107, ясно, что мы оказываемся заведомо в меньшинстве по таким спорным вопросам.

- Веские аргументы не всегда работают?

- К сожалению, веские аргументы ещё не гарантия принятия решения. Нередко происходит так, что депутаты из других фракций устно поддерживают, а голосуют всё равно иначе. Потому что в многопартийном Парламенте помимо мнения конкретного депутата есть ещё и фракционная дисциплина, и с этим тоже необходимо считаться.

- Означает ли это, что отсутствие антиофшорного закона связано с тем, что "Нур Отан" сегодня представлен в Парламенте большим количеством чиновников?

- Вопрос не только и не столько в бывших чиновниках, сколько в огосударствлении самой экономики. Если сопоставить объёмы, то в квазигоссекторе крутится в 7-8 раз больше денег, чем в госзакупках, которые проводят сами госорганы или их чиновники.

Сегодня деятельность Нацбанка, национальных компаний, госпредприятий, всех предприятий с участием государства выведена из-под действия закона о госзакупках, за нарушение которого предусмотрена реальная ответственность. Квазигоссектор регулируется типовыми внутренними правилами закупок фонда "Самрук-Казына", а каждая компания устанавливает для себя ещё и собственные правила, за нарушение которых максимальное наказание - выговор. И в итоге никакой реальной ответственности никто не несёт. Зато какие возможности открываются!..

В отчётах Счётного комитета  встречались факты, когда госпредприятия проводили тендеры на Маршалловых островах, закупали там товары по цене в 4 раза дороже, чем на внутреннем казахстанском рынке. Для чего это делается? Товары закупаются по реальной цене, а разница в 200-300% остаётся в офшоре на чьих-то банковских счетах.  

Поэтому я уверен, что нашему первоочередному вниманию должна подлежать деятельность именно квазигоссектора, а не только госорганов. Самое главное – надо сокращать участие государства в экономике и ограничивать его вмешательство в бизнес, передавать в конкурентную среду все созданные госорганами предприятия и их "дочки", за исключением естественных монополий.

"Чёрная дыра" квазигоссектора

- Почему не прошла ваша инициатива принять закон, который регулировал бы  закупки квазигоссектора?

- Мы неоднократно предлагали принять такой закон. Более того, в 2013 году Министерство финансов письменно обещало депутатам фракции "Ак жол", что такой законопроект будет внесён. Тогда из закона о госзакупках убирали преференции для отечественных товаропроизводителей, и нам говорили: зачем контролировать приобретение госорганами ручек, скрепок, канцтоваров? Правильнее и эффективнее ввести контроль закупок, проводимых национальными компаниями и госпредприятиями, где крутятся гораздо большие средства.

Нашей фракции пообещали, что будет разработан отдельный закон о закупках госпредприятий и нацкомпаний с преференциями для отечественных производителей и жёсткими мерами ответственности. Но в итоге его так и не внесли, а на наш очередной запрос весной этого года пришёл ответ Правительства, что принимать этот закон нецелесообразно, поскольку ситуация "урегулирована действующими нормами". С этим мы категорически не согласны.

Просто сопоставьте: за нарушения закона о госзакупках за 4 года к ответственности было привлечено около 2,5 тысячи чиновников, из них более 200 - к уголовной ответственности. А вот в сфере закупок квазигоссектора, где рынок в 7-8 раз больше, за всё это время наказано только 118 человек, причём они просто получили выговоры. Чувствуете разницу?  

Поэтому в июне мы повторно предложили Правительству вернуться к этому вопросу и всё-таки разработать законопроект о закупках, который бы регулировал процедуры в компаниях с участием государства. Тем более что такой закон есть и у наших соседей по Евразийскому экономическому союзу – например, в России, где чётко закреплены интересы российских производителей.

- Получается, что квазигоссектор – это основной канал, по которому можно выводить  государственные деньги, причём даже в период кризиса?

– Это предположение, но не утверждение, поскольку для утверждения нужна правоприменительная практика. А поскольку нет закона, то и практики такой нет. Но риски здесь именно такие, а коррупция – такая штука, которая использует любые лазейки, тем более, если государство и не стремится особо эту сферу регулировать.

Бюджетные соблазны

– Руководство "Самрук-Казына" утверждает, что сегодня эта контора ведёт весьма прозрачную деятельность. А эксперты говорят, что сам "Самрук" может и транспарентен, но вот в его «дочках-внучках-племянницах» всё с точностью до наоборот.

– Я абсолютно согласен с таким мнением. Надо понимать, что сам по себе "Самрук-Казына" - это холдинг, который осуществляет управление переданной ему государственной собственностью, то есть акциями тех или иных предприятий. А сами предприятия работают во многом самостоятельно. Я уже говорил, что помимо типовых правил проведения закупок "Самрук-Казына" каждая нацкомпания, каждое госпредприятие имеет собственные правила. Насколько они соблюдают эти правила, кто и как контролирует исполнение этих  правил, непонятно. Зато есть масса фактов, когда на тендерах эти предприятия внаглую игнорируют отечественных производителей, нарушают их законные права. Мы обращаемся во все органы.

Генпрокуратура, органы по борьбе с коррупцией проводят проверки, подтверждают, что есть там незаконные случаи, вплоть до фальсификации сертификатов, фальсификации конкурсной документации, но к ответственности никого привлечь невозможно, поскольку это не госзакупки.  

Повторюсь, в квазигоссекторе, работающем по своим правилам, в этом случае можно привлечь только к дисциплинарной ответственности. И когда на одной чаше весов стоит даже не увольнение, а выговор, а на другой – миллиардные соблазны, то вполне можно предположить, как эта дилемма порой решается и в чью пользу.

- И на этом фоне Правительство заявляет, что ситуация урегулирована. С чем вы связываете такую реакцию на ваше предложение?

- Я вижу, что есть достаточно большое противодействие со стороны уполномоченных органов. И понятно почему. Потому что сегодня при каждом министерстве, при каждой нацкомпании есть свои дочерние АО-шки, ТОО-шки, которым передают полномочия и миллиардные государственные средства на исполнение программ. И каждый госорган или нацкомпания объективно заинтересованы, чтобы в подведомственной сфере ему "не мешали работать".

Под такой опекой предприятия не только выполняют свои функции, но начинают придумывать, каким образом использовать имеющиеся преимущества и выклянчить дополнительные финансы. Например, Национальный медицинский холдинг в 2014 году добился, чтобы ему выделили дополнительные бюджетные средства – 1,7 миллиарда тенге – на так называемую амортизацию, причём для простаивающего оборудования. Это нонсенс!  

Амортизация – это снижение стоимости в целях уменьшения налогообложения, когда оборудование изнашивается, то есть уже работает. Она изначально заложена в цене товара и не требует дополнительного финансирования. А в этом холдинге закупленное, но не установленное оборудование простаивает на протяжении нескольких лет, его амортизировать просто нельзя. И тем более нельзя выделять для этого дополнительные бюджетные деньги, это вам любой бухгалтер скажет.

Такая псевдоамортизация противоречит не только финансовым, но и физическим законам, потому что  дополнительные деньги невозможно прилепить к уже закупленному оборудованию. Но деньги выделены и освоены. Когда мы заслушивали отчёт Правительства, я задал вопрос и попросил считать его депутатским запросом: куда ушли эти 1,7 миллиарда, если они были выбиты из бюджета под несуществующие затраты? Месяц уже прошёл, но ответа мы пока не получили.

Однако сказать, что все деньги из квазисектора целиком разворовывают, тоже неправильно. Такие компании, как "Казатомпром", КТЖ, "КазМунайГаз", инвестируют гигантские средства в реальный сектор экономики, запускают предприятия, современные и технологичные. Это большая работа. Другое дело, что она проводится не всегда прозрачно, а значит, есть риски неэффективности.

Ещё одна проблема в рамках закупок – неравные условия между заказчиком и исполнителем, когда просрочка исполнения обязательств для нацкомпании или госпредприятия вполне допустима, а вот частный бизнес за аналогичные нарушения наказывают.  

Нередко ставят условия с отсрочкой платежей по исполнению контрактов от одного месяца до шести. Представьте, вам повезло и вы получили контракт. А для его реализации нужно вложить деньги – чтобы построить объект или закупить для него материалы и оснащение. Если проект не очень крупный, вы выполните его, скажем, за год. Но на этот год вам надо деньги занять в банке. То есть для вас прибыль от этого проекта изначально снижается на цену кредита в банке, сегодня это 18-25% и более. И за каждый лишний месяц, пока вы ждёте оплату по исполненному контракту, ваши доходы теряют дополнительные 1,5-2%. А ведь сегодня рентабельность большинства производственных предприятий не больше 10-15%. Вот и считайте.

Риски для вкладчиков ЕНПФ

– Весьма болезненная тема сегодня – использование пенсионных накоплений казахстанцев. По вашему мнению, насколько эффективно их сейчас инвестируют?

- Дело в том, что пенсионные накопления можно рассматривать с двух сторон. С одной стороны, это социальная функция накоплений граждан на старость, поэтому они должны быть максимально защищены и сохранены. С другой, это ещё и очень серьёзный экономический ресурс, потому что общая сумма пенсионных накоплений сопоставима сегодня с активами всех казахстанских банков вместе взятых. Поэтому правильное использование этих денег могло бы сыграть большую позитивную роль в экономическом развитии страны.

Мы и при создании ЕНПФ говорили, что объединение всех фондов в один, да ещё государственный, – должно быть временной мерой, чтобы навести там порядок, выяснить реальные суммы накоплений. Тогда ведь было около десятка разных фондов с абсолютно непрозрачной бухгалтерией, у них были завышены расходы и дутые показатели доходности, в итоге при объединении активов недосчитались около 90 миллиардов. Тем не менее, выступая в Парламенте, я говорил, что после наведения порядка лучше вернуться к конкуренции 2-3 крупных частных фондов.

Государство – плохой менеджер. Это аксиома. Государственная монополия – путь к злоупотреблениям и неэффективности.  

Я бы предпочёл, чтобы у будущего пенсионера была возможность выбирать для себя фонд, исходя из его эффективности. Тому же Нацбанку 2-3 фонда гораздо проще контролировать, чем 10. Но зато была бы конкуренция за клиента, а фонды стремились бы снижать издержки, эффективнее управлять накоплениями и получать большую доходность.

- Недавно стало известно о размещении средств ЕНПФ в банках второго уровня и приобретении ценных бумаг этих банков на суммы, превышающие их собственный капитал. На ваш депутатский запрос Нацбанк ответил, что это нормальная практика. Разве не о новых рисках для вкладчиков ЕНПФ идёт речь?

- Я не считаю, что размещение в банках второго уровня средств ЕНПФ выше их собственного капитала - это нормально. Может быть, для определённых видов заимствований это и так, но не для пенсионных накоплений, как раз исходя из социального значения этих средств. Да, Нацбанк ответил нам, что управление ЕНПФ осуществляет целый совет, более того, государство гарантирует пенсионные накопления. Но у меня этот ответ оставил массу вопросов, потому что уповать только на то, что государство гарантирует –  значит, заранее подразумевать, что эти деньги будут использованы неэффективно.

Мы видим, что сегодня мир вокруг нас нестабилен, и казахстанская банковская система подвержена этим рискам в первую очередь, поскольку до сих пор не оправилась от кризиса 2008-2009 годов. А пенсионные накопления используются для стабилизации банков, которые сами никак не могут войти в нормальное русло работы и продолжают увлекаться рисковыми операциями.

Фракция "Ак жол" недавно направила очередной запрос Нацбанку: до каких пор государство намерено стимулировать неэффективность банков второго уровня? В Парламент поступил законопроект, уже в третий раз предусматривающий новые налоговые льготы банкам, государство выделяет им миллиардные суммы прямой помощи, при этом вся экономика им должна, граждане им должны. Теперь ещё и пенсионные накопления туда же направили.  

Но ведь ни один банк не выдаст кредит, пока он не будет обеспечен залоговым имуществом в 1,7 и более раз дороже суммы кредита. Даже если заёмщик не расплатился, банк в любом случае защищён. И то что цены на недвижимость обвалились – это предпринимательский риск, ведь никто его не компенсирует ни машиностроителям, ни пищевикам, ни сельхозникам. А банкам почему-то компенсируют. Получается, им становится выгодно работать в убыток и выводить деньги под необеспеченные кредиты – тут тебе и налоги спишут, и деньгами помогут…

Кроме того, сегодня на рынке, посмотрите, проблема получить кредиты в тенге. Если кредиты такие выдают, то только в привязке к доллару. Или к евро. Либо под те же 25%, которые делают бессмысленными любые инвестиции. И это в то время, когда в стране заявлена индустриализация. При таких кредитных ставках разве что "купи-продай" можно развивать! Банки сегодня практически отвернулись от производства. Поэтому мы и предлагали не пичкать банки, как бездонную бочку, средствами ЕНПФ, а проработать механизмы их инвестирования в реальный сектор экономики. Потому что кризис показал: все эти ценные бумаги очень быстро превращаются в мусор, и только диверсифицированные производственные экономики способны гибко реагировать на такие вызовы.

Более того, когда мы обсуждали бюджет и депутаты партии "Ак жол" задали вопрос о нехватке тенговых кредитов и тенговой ликвидности в банках, господин Келимбетов заявил, что обеспечение тенговой ликвидности не входит в обязанности Национального банка. Как же так? Нацбанк – прямой и единственный регулятор банковской деятельности. Вы передали им деньги из пенсионного фонда, а как они эти деньги используют – контролировать не хотите?

Государство, и Нацбанк в том числе, заявляет о дедолларизации экономики. Деньги из ЕНПФ выдают банкам в тенге, в то же время никто не контролирует, чтобы они выдавались в кредит также в тенге, а не в долларах. Если банки боятся девальвации – почему регулятору не обеспечить инструменты валютного хеджирования? А если эти инструменты есть, как нас уверяют, то почему банки им не доверяют? Значит, эти инструменты не работают.  

Не хочу никого обвинять, но логика ситуации порождает такие вопросы. Поэтому я их и поставил в недавнем депутатском запросе Нацбанку и Министерству экономики: определитесь пожалуйста, какой госорган у нас отвечает за наличие ликвидности в банках и за выдачу кредитов в тенге при той политике поддержки банков, которую ведут уполномоченные органы.

- Среди банков, которые профинансировал ЕНПФ, оказался и иностранный - российский Сбербанк. Это тоже мировая практика?

– Я считаю, что это совершенно неправильно.

Конечно, Сбербанк России, точнее, его казахстанский филиал - один из быстрорастущих банков, и условия там иногда заметно лучше наших, но надо понимать, что, возможно, это просто умная конкурентная стратегия. Для того чтобы зайти на рынок, освоиться, перетащить часть рынка на себя. И здесь нам надо быть очень осторожными. А мы вкладываем туда пенсионные накопления своих граждан и помогаем тем самым такой экспансии.  

Ориентир на начальника

- Ваша фракция в этом политическом сезоне озвучила много депутатских запросов, в том числе в Правительство. Часто ли отвечают отписками или не укладываются в установленные законом сроки?

– Да, это та ещё проблема. Иногда на запросы, касающиеся важных, полных сведений, мы получали из министерств отписки на полстранички. Мало того, ответы повторяли наш запрос слово в слово, исполнители просто меняли наши вопросительные знаки на точки. Чтобы получить полноценный ответ, в 2012-2013 годах мне пришлось трижды повторить депутатский запрос об итогах первой пятилетки ПФИИР. В итоге я был вынужден сделать депутатский  запрос о неудовлетворительном качестве ответов госорганов, в прессе его прозвали "запрос о запросах". В итоге получил добротный, 4-томный отчёт об итогах первой пятилетки индустриализации. Тут всё зависит от нашей настойчивости. Если прислали отписку, надо не "умываться", а добиваться надлежащего ответа.

- Так было и 5, и 10 лет назад. Как вы считаете, это проявление неуважения к законодателям, нежелание копаться в документах или надежда, что и так сойдёт?

– Думаю, и то, и другое. Безусловно, есть определённый бюрократизм. Мы понимаем, что у министерств огромный поток работы, но, тем не менее, прозрачность, подотчётность обществу должны быть обеспечены.

Сегодня доверие общества значит ничуть не меньше, чем доверие со стороны вышестоящего руководства. У нас, к сожалению, общественное внимание в глазах многих чиновников стоит на втором плане. Для них главный всё-таки – начальник. Хотя по логике должно быть наоборот.  

Партия – как армия

- Азат Турлыбекович, к досрочным выборам в Парламент ваша партия готовится?

- Не думаю, что они будут. Во всяком случае, в этом году. А в 2016-м они и так должны быть, так что их уже досрочными никак не назовёшь.

Партия – как армия: существует в двух состояниях: или воюет, или готовится к войне. Партия или участвует в выборах, или готовится к ним. Подготовка к выборам начинается на следующий день после предыдущих выборов.  

- На какие результаты вы рассчитываете?

– Не хотел бы сейчас гадать. Мы работаем в Парламенте много и упорно, и люди это видят. Но точно так же рассуждает любой депутат или любой служащий. Поэтому гораздо важнее не наше самомнение, а оценка избирателей. Только избиратель решит, насколько оправдали мы ожидания тех 600 тысяч человек, которые голосовали за нас в прошлый раз. В конечном счёте, как у парламентского меньшинства у партии "Ак жол" не так много возможностей влиять на принимаемые решения. Но у нас есть такое бесценное преимущество, как возможность выражать и аргументировать свою позицию. И мы эту возможность настойчиво используем.

Елена Нефедова,