Алихан Букейхан и казахская земля

Став свидетелем роковой судьбы башкирской земли, Алихан Букейхан решительно выступил против передачи земли в собственность своим казахам, о чем свидетельствуют новые архивные документы. Креслу вице-министра земледелия Временного правительства России, он предпочел должность комиссара казахской области с дальнейшим восстановлением национального государства Алаш. Новые исторические документы, о которых речь пойдет ниже, были обнаружены в конце прошлого года в архивах российского Санкт-Петербурга Нурланом Дулатбековым, доктором юридических наук, членом-корреспондентом НАН РК, секретарем Карагандинского областного маслихата, по совместительству исследователем истории деятелей казахского национально-освободительного движения Алаш начала ХХ века. В конце прошлого года на страницах интернет-портала Abai kz профессор Дулатбеков обнародовал лишь малую часть этих документов, передав наиболее важные и ценные из них автору этих строк, в связи с чем я спешу выразить ему свою благодарность не только за эти исторические свидетельства, но и за его заметный вклад в дело восстановления малоисследованных страниц национальной истории конца ХІХ и начала ХХ веков.                            Почему у Алихана фамилия Букейхан? Первым новым документом, обнаруженным в российском архиве, является «прошеніе» ученого-лесовода Алихана Нурмухамедова Букей-Хана (Букей-Ханова), поданное им 2 мая 1895 года на имя директора Лесного департамента Министерства земледелия и государственных имуществ (МЗ и ГИ) Российской империи, в котором он просил «зачислить себя въ Корпусъ лесничихъ и назначить на должность во вновь открываемую при Омскомъ Управлениіи государственными имуществами лесную школу». Согласно следующему документу, датированному 30 июня 1895 года, Лесной департамент обращается в департамент полиции с просьбой сообщить, «не встречается ли со стороны Департамента препятствій къ определенію ученого-лесовода Алихана Султана Букейханова на государственную службу по лесному ведомству». Ответное письмо от 8 июля т.г. гласит: «препятствій со стороны Департамента полиціи не встречается». Из этого прошения также следует, что Алихан еще ранее, 28 февраля 1895 года, обращался «въ департаментъ государственныхъ земельныхъ имуществъ съ просьбой назначить себя на должность производителя работъ въ одну изъ переселенческихъ партий». Не вдаваясь в подробности того, почему новоиспеченный казахский ученый-лесовод упорно просился в чиновники переселенческого управления в родном Степном крае, отмечу, что его первая попытка закончилась без особого успеха. В итоге приказ об определении Алихана Букейхана как ученого-лесовода ІІ разряда на службу по корпусу лесничих «помощником лесничего Омского лесничего Акмолинской области, а с 1 сентября сего года и преподавателем низшей лесной школы при этом лестничестве» - последовал лишь 5 августа 1895 года. За три долгих месяца, прошедшие между подачей им своего прошения и этим приказом, Алихан, как позже сам отметит в одной своей статье в омской газете «Степной край», «в 1895 году летом три месяца прожил на родине и поездил таки по степи, по реке Токраун». Эти документы представляют несомненный интерес еще тем, что, во-первых, спустя год после окончания С.-Петербургского лесного института, Алихан принял место преподавателя математики в низшем лесном училище в Омске, частично потвердив тем самым сведения ученых из Центра исследования Центральной Азии Оксфордского университета. По другим данным британских ученых-казаховедов, сразу после Лесного института, предположительно с сентября-октября 1894 по февраль 1895 годов, Алихан успел поработать в «Тобольской экспедиции». Согласно же воспоминаниям Сергея Порфирьевича Швецова, в Омске он появился в конце лета – начале осени 1895 года уже в составе «Экспедиции Половцева», которая состояла из «только что окончивших курс Лесного института». Во-вторых, эти же документы частично опровергают воспоминания Швецова в той части, что Алихан «задержался» в Омске в ожидании разрешения департамента полиции на работу «половцевской экспедиции», начав между делом триумфальное, как утверждал об этом тот же Швецов, сотрудничество с местной газетой «Степной край», и остался там после отказа научной работе экспедиции. В-третьих, необходимо объяснить причину наличия у Алихана двойной фамилии, как «Нурмухумедов Букейханов». Дело в том, что в 1879 году в начальную русско-казахскую школу и ремесленное училище (сапожных дел мастера) в Каркаралы, затем в 1886 году в техническое училище в Омске (ОТУ), юный Алихан был принят как «Нурмухамедов», то есть по имени отца Нурмухамеда. Накануне окончания ОТУ в 1890 году, он заявил директору училища о том, что «его настоящая фамилия не Нурмухамедов, а Букейханов». В конечном итоге в приказе о зачислении в Лесной институт его имя упоминается как «Алихан Нурмухамедов Султан Букейханов». «Султан» - титул чингизида, по-казахски – «торе-султан». Замечу, что его фамилия в официальных документах до, в период и после Февральской революции 1917 года, а также в воспоминаниях белых эмигрантов фигурирует в разных интерпретациях, причем с обязательным добавлением русского суффикса «–ов», неоступного спутника политики руссификации, как Букейханов, Букей-Ханов, Буккейханов. Будучи главой автономного государства Алаш, законодательные постановления правительства Алаш, свои письма самопровозглашенным всероссийским правительствам в 1918-1919 годах, а также свою последнюю научно-исследовательскую работу «Казаки Адаевского уезда», вышедшую из печати в сборнике Академии наук СССР под общим названием «Антропологические очерки» в 1927 году в Ленинграде, он подписал как «Букейхан». Не буду вдаваться в подробности того, почему он не взял в фамилию имя своего деда Мырзатая, в руках которого воспитывался с рождения и вырос, или, еще лучше – имя самого Чингис хана, потрясателя вселенной и отца-основателя казахского рода торе-султанов (чингизидов), как это сделал, например, Губайдулла Чингисхан или Султан Хаджи Губайдулла Жангирулы князь Чингисхан – первый казахский генерал от инфантерии российской армии, сын хана Букеевской орды Жангира, внук Букей-хана, а скромно предпочел имя более близкого прадеда, также Букея, но из другой ветви чингизидов. Модно лишь констатировать, что Букей являлся предком Алихана, занявшим ханский престол в 1816 году, ровно за 50 лет до его рождения, и официально утвержденным в том же году русским императором. Не из карьерных ли соображений Алихан взял громкую ханскую фамилию, не намеревался ли он перед отправкой на учебу в столицу метрополии, С.-Петербург, добиться дворянского титула (князь), как прямой потомок Чингиз хана? Для подобного рода предположений имеются все основания, поскольку титул князя носили многие чингизиды, потомки хана Абулхаира, например, тот же Губайдулла и его родной брат Ахметкерей (Ахмет-Гирей), Салимгерей Жанторин (Салим-Гирей Джантюрин), депутат І Государственной думы, или с намерением добиться той же почести избирался во ІІ-ю Государственную думу Бахытжан Каратайулы (Каратаев), как об этом утверждал Жанша Досмухамедулы (Жаханша Досмухамедов) в своих показаниях следователю ОГПУ-НКВД в 1929 году. Следует также констатировать, что потомки хана Абулхаира пользовались куда большей благосклонностью русской колониальной империи, нежели представители других ветвей чингизидов, по всей вероятности, в благодарность за добровольное принятие русского подданства. Но при желании и усердном служении русскому престолу дворянства мог бы добиться и чингизид Алихан Букейхан, тем более имея на руках два диплома высшего образования – об окончании С.-Петербургского лесного института и юридического факультета императорского университета. Однако даже поверхностный анализ его дальнейшей жизни и деятельности толкает на очевидный и однозначный вывод - Алихан, взяв в фамилию не имя своего праотца Чингисхана и не имя своего деда Мырзатая, а имя прадеда хана Букея, преследовал несоизмеримо важную, масштабную цель – восстановить казахскую национальную государственность, утерянную вследствие принятия как раз таки российского подданства. Очень похоже на то, что своей фамилией Букей хан, а затем словом и делом, Алихан намеревался напомнить колониальным властям России, что казахский народ лишился своей национальной государственности абсолютно незаконно - в одностороннее и вопиющее нарушение Россией условий принятия Казахскими ханствами российского подданства, а его исконные территории – незаконно аннексированы. Чуть позднее, в 1900-1903 годах, в качестве неопроверживого доказательства незаконной колонизации своей родины и аннексии исконно казахских территорий, он на страницах периодической печати и научно-популярной литературы обнародовал «переписку хана Средней орды Букея и его потомков», переписку других казахских ханов и султанов с российской стороной, а также «бумаги султана Большой Киргизской орды Сюка Аблайханова». В одной статье, опубликованной в 1897 году в омской газете «Степной край», вспоминая о годах учебы в С.-Петербурге, Алихан одной строчкой дал понять, что свой родной край не считает Россией или ее частью: «4 года (1890-1894) пробыл в России, а в 1895 году летом три месяца прожил на родине...». В добавок остается констатировать исторический факт, что ханский институт государственной власти в Среднем жузе (орде) был ликвидирован в 1822 году – именно после смерти хана Букея! Его слова, что «потомки ханов имеют непреходящий долг перед казахами и, пока я жив, не перестану служить казахам», свидетельствовали о том, что дворянский титул ему явно не льстил, не гонялся он и за гражданскими чинами периода царской России, но он гордился своим несопостивимо высшим происхождением и с честью носил свой титул султана – чингизида.          Почему Букейхан стремился в переселенческое ведомство? К примеру, очередной архивный документ свидетельствует, что по приказу по корпусу лесничих от 22 декабря 1896 года, султану Алихану Букейхану с 5 августа 1895 года присвоен гражданский чин ХІІ класса «губернский секретарь», который давал ему право на личное почётное гражданство. Ровно 3 года спустя, согласно Табели о рангах, он по такому же приказу с 5 августа 1898 года переведен из губернского секретаря в «коллежские» — гражданский чин X класса, который соответствовал чинам армейского и кавалерийского поручика (старшего лейтенанта), казачьего сотника или флотского мичмана. Лица с чином коллежского секретаря занимали невысокие руководящие должности. Из наиболее известных коллежских секретарей можно назвать русских классиков Александра Пушкина и Ивана Тургенева. Между тем, согласно Табели о рангах, в 1901 году Алихан Букейхан должен был получить очередной чин ІХ класса «титулярный советник», в 1904 году – чин коллежского асессора и т.д. Но в письме директора департамента государственных земельных имуществ от 12 августа 1904 года, адресованного в лесной департамент, где сообщается о назначении Букейхана «производителем работ Омской временной партіи по заготовленію переселенческихъ участковъ», он продолжает упоминаться как «коллежский секретарь», а в нашумевшем в свое время судебном процессе по делу подписантов знаменитого Выборгского воззвания «народу – от народных представителей» от декабря 1907 года, по которому из почти 200 бывших депутатов І Государственной думы чуть более 160 были осуждены к тюремному заключению сроком на 3 месяца, имя Алихана Букейхана как экс-депутаты Первой Думы фигурировало как «губернский секретарь». С этим чином он отсидел в Семипалатинской тюрьме, правда, не 3 месяца, а целых 8 (продлил еще на 5 месяцев своим приказом генерал-губернатор Степного края Иван Надаров, преследуя личную месть. Прим. автора), затем был выслан за пределы родного края в Самару – на первую свою политическую ссылку – вплоть до марта 1917 года. Таким образом Алихан Букейхан, на протяжении 1905-1917 годов фигурируя в секретной переписки колониальных властей неизменно как «известный пропагандистъ, бывшій душою всехъ митинговъ и петицій и противоправительственныхъ агитацій, главный инициаторъ и руководитель религиозно-политическаго движенія казаховъ» (в ориг. «киргизъ»), встретил революцию «губернским секретарем», чтобы 9 месяцев спустя, в декабре 1917 года, восстановить и возглавить казахское национальное государство. Еще одним не менее ценным архивным документом является письмо управляющего канцелярией министра земледелия и государственных имуществ от 30 мая 1897 года, который позволяет установить точную дату, когда Алихана Букейхана, по его собственному прошению, откомандировали в знаменитую экспедицию по исследованию казахских степных областей под руководством Ф.А.Щербины. В документе собственно говорится: «Съ разрешенія Г. Министра, бывшій помощникъ лесничаго Омскаго лесничества Акмолинской области и преподаватель низшей школы въ томъ лесничестве, губернскій секретарь Букейхановъ – причисленъ къ Министерству съ 29 мая съ оставленіемъ въ корпусе лесничихъ и съ откомандированіемъ въ распоряженіе заведующаго Экспедиціею по естественно-историческому и хозяйственно-статистическому изследованію степныхъ областей». Здесь стоит еще раз вернуться к предыдущему документу, письму директора департамента государственных имуществ от 1904 года, где сообщалось о назначении Алихана Букейхана, подчеркну, со второй или еще большей попытки, «производителем работ Омской временной партіи по заготовленію переселенческихъ участковъ». Этот документ яркая иллюстрация того факта, что будущего казахского национального лидера изначально отличало умение ставить перед собой масштабные, на долгосрочную перспективу, стратегически важные цели и задачи, а самое главное – добиваться их упорно, твердо, целеустремленно и последовательно. Скрытая, но основная причина его упорного стремления как в состав «эспедицииЩербины», затем и на должность чиновника (производителя или статистика) Омской переселенческой партии заключалась в том, что, во-первых, свою незаконную по сути колониально-захватническую политику, особенно в Казахстане, русская империя осуществляла как раз таки через свое ведомство под безобидным наименованием «Главное переселенческое управление Министерства земледелия и государственных имуществ» (ГПУ МЗ и ГИ). В частности, если выразиться термином чиновничего аппарата России до 1917 года, «переселенческая колонизация» Казахстана производилась в основном через Омское переселенческое управление, которое занималась выявлением так называемых «излишков», с последующим изъятием из исконных казахских земель и организизацией из них переселенческих участков и их заселением русскими крестьянами-переселенцами. Добавлю важную деталь, что за переселенческой колонизацией Казахстана (или «Киргиз-кайсацких орд»), начатой еще в XVII-XVIII веках, неотступно следовала административно-политическая и земледельческо-хозяйственное освоение. В свою очередь Алихан прекрасно осознавал, что повернуть вспять колониально-захватническую политику огромной империи ни ему, ни всему многомиллионному казахскому народу не по силам. Тем более, что эту политику Россия проводила опираясь на законы и положения по управлению Казахстаном, хоть и принятые вслед за незаконной ликвидацией казахской государственности и аннексией всех ее территорий, занятых коренным народом.                                  Как у казахов изымалась земля «25 марта 1891 года для казахов Семиреченской, Семипалатинской, Акмолинской, Тургайской и Уральской области вышло «Степное положение» как закон. – писал в одной статье Қыр баласы (один из псевдонимов А.Н. Букейхана), опубликованной в газете «Қазақ» в 1913 году, - В 119 статье этого закона [положения] говорится: «земли, занятые кочевыми казахами, объявляются казенными». В 120 статье сказано, что «эти земли передаются в бессрочное пользование кочевым казахам». В дополнении к 120 статье говорится, что «излишки земель, находящихся в пользовании казахов, будут изъяты в пользу казны»... При изъятии излишков земель у казахов в пользу мужика в вышеупомянутых 5 областях, опираются именно на это дополнение».     По свидетельству того же Қыр баласы, в положение «Об управлении Туркестанским краем» от 2 июня 1886 года в 1911 году было внесено такое же дополнение, позволяющее изъятие «излишков» земель теперь и у туркестанских казахов: «В 279-й статье этого положения не было ни слова об изъятии у казахов излишков земель. Если бы этот закон остался без изменений, в Туркестане земля казаха не отбиралась бы в пользу мужика. В 1911 году правительство в ІІІ-ю Думу внесло законопроект о дополнении в статью 279 [«Положения об управлении Туркестанским краем»] длинною в две строчки, где сказано: «В Туркестане в случае обнаружения излишков земли у казахов, казна обязана изъять их в свою пользу»... Таким образом казахов Туркестана постигла та же участь, что и казахов Семиреченской, Семипалатинской, Акмолинской, Тургайской иУральской областей. Теперь при изъятии земли у казаха в Туркестане будут размахивать законом. Это тот самый случай, когда сильный творит произвол над слабым». Тем не менее Алихан прилагал титанические усилия, чтобы повлиять на ход переселенческой колонизации, варварского захвата, изъятия у своего народа, исконного хозяина этих земель, наиболее удобные и плодородные угодья в пользу переселенцев-колонистов, замедлить или сбить, еще лучше, приостановить волну переселенцев из внутренних губернь России, при этом действуя строго в рамках существующего колониального режима и его законодательства. Он не питал иллюзии, что удастся свернуть переселение русских крестьян из Европейской части России, но он упорно и последовательно добивался обеспечения потребностей и интересов коренного населения в жизненных пространствах с максимальным учетом его самобытного кочевого скотоводческого хозяйства. С этой целью, проникнув в недра переселенческого ведомства, Алихан Букейхан получил беспрепятственный доступ ко всем без исключения документам ГПУ МЗиГИ по переселенческой колонизации, прежде всего, родного Казахстана, разделенных на тот период на Степной и Туркестанский края.                            Публицист против колониальной политики Из них - в 13 томах «материалов по казахскому (киргизскому) землепользованию, собранные и обработанные экспедицией по исследованию степныхъ областей», исследовавшей территорий ныне Омской, Тюменской областей и части Алтайского края Российской Федерации, Уральской, Западно-Казахстанской, Костанайской, Петропавловской, Павлодарской, Акмолинской, Восточно-Казахстанской и Карагандинской областей, четко зафиксированы каждый клочок земли, кстау, жайляу (зимовки и летовки), источники пресной воды, пашни и покосы, находившиеся с испокон веков в фамильной или общинно-родовой собственности и пользовании казахов. Материалы «Экспедиции Щербины» представляют непреходящую научно-историческую ценность и обретают особую актуальность после обретения Казахстаном независимости еще и тем, что в многотомном сборнике местности - урочища, лесных массивов, реки, озеры, горные хребты, местной флоры и фауны в целом и многое другое – сохранили свои исконные – казахские названия. «Говоря о естественно-историческихъ особенностяхъ того или другого района, - говорится, например, в предисловии ХІ тома материалов, где рассматривался Омский уезд Акмолинской области, исследованный экспедицией под началом Ф.А.Щербины в 1901 году и с непосредственным участием А.Н.Букейхана, - мы удерживаемъ для характеристики, главнымъ образомъ, пастбищныхъ условій казахскую терминологія, весьма удачно подчеркивающую особенности той или другой местности». После «экспедиции Щербины», участвуя уже в деятельности Омского переселенческой партии в 1904-1908 годах, Алихан Букейхан внимательно отслеживал географию, темпы, динамику переселенческой колонизации во всех уголках родного края – начиная от Семипалатинской, Акмолинской, Оренбургской области и кончая Семиреченской и Сыр-Дарьинской областями в Туркестанском крае: в какой области или уезде сколько десятин земли изъято из семейной, общинно-родовой собственности и пользования коренного населения, сколько из них отведено переселенцам или продано-подарено богатым «охотникам» на казахские земли, где сколько переселенческих поселков возникло или сколько из них заброшено и прочее-прочее. И начиная с 1905 года, под различными псевдонимами, как V (Виктория), Наблюдатель, Статистик, Старый Степняк и др., Алихан Букейхан предает широкой огласке всю хищническую, колониально-захватническую сущность переселенческой политики, поставившей многомиллионное коренное населения Казахского края на грань полного обнищания. Например, в 1906 году, в омской кадетской газете «Иртышъ», которую сам же редактрировал, он под псевдонимом Наблюдатель публикует серию критических материалов и фельетонов под заголовками «Движеніе переселенцевъ въ Акмолинскую область за 1906 год» и «Какъ правительство содействуетъ переселенію». В 1908-1910 годах в общественно-политическом журнале «Сибирские вопросы», издававшимся в С.-Петербурге, печатается серия его статей и очерков за подписьями V, Статистик, Старый Степняк. Отмечу важную деталь - большая часть этой серии, подписанной псевдонимом «V», Алихан Букейхан написал... в Семипалатинской тюрьме, отбывая наказание за свою депутатскую подпись под Выборгским воззванием. А заголовки статей и очерков говорят сами за себя: «Отчужденіе казахскихъ (в ориг. «киргизскихъ») орошаемыхъ пашень», «Русскіе поселенія въ глубине Степного края», «Переселенческія наделы въ Акмолинской области», «Переселенцы въ тарскихъ урманахъ», «Будущая пустыня» и т.д. и т.п. И именно будучи чиновником Омского переселенческого управления в 1904-1908 годах и начале своей открытой и скрытой борьбы против колонизации родного края, Алихан Букейхан прославился как лидер казахского национально-освободительного движения, о чем свидетельствует переписка Омского жандармского управления с Департаментом полиции МВД в С.-Петербурге с конца 1905 года, где, в частности, говорится: «главный руководитель, какъ оказывающій огромное влияніе на всю казахскую степь, безусловно, есть и будетъ чиновникъ переселенческаго Управленія Букейхановъ». Вместо вице-министра – комиссар Следующий новый архивный документ касается непосредственно 1908-1917 годов, наиболее загадочного периода жизни и деятельности Алихана Букейхана, когда он находился в первой своей политической ссылке в Самаре вместе с семьей. В воспоминаниях его младшего брата Смахана торе Букейхана приводятся отрывочные сведения о том, что Алихан в Самаре работал таксатором, оценщиком земли в Волго-Донском земельном банке. После последнего ареста и заключения в Бутырку, при заполнении «анкеты арестованного» в июле 1937 года, сам А.Н.Букейхан в соответствующей графе, касающейся его основной профессии, наряду с журналистом, указал и оценщика земли, в которой обвиняет, в том числе лидера национальной интеллигенции «Алаш» Алихана Букейхана, в «пресмыкании перед русской буржуазией и желании выслужиться перед ней», в качестве веских аргументов приводит следующее сведение: «Неверно отделять алашордынских интеллигентов от тех казахских элементов, которые служили в царском чиновничьем аппарате. Тогда лидеры алашской партии и многие из этой интеллигенции служили именно виднейшими чиновниками в аппарате царской власти по управлению казахским краем. …Букейханов, например, участвовал в управлении одним из крупных приволжских банков». Без лишних комментариев можно констатировать, что, во-первых, до свержения самодержавия, лидер Алаш никогда не служил в царском колониальном аппарате по управлению казахским краем, а «крупный приволжский банк», о котором речь идет в цитируемой статье Т.Рыскулулы, распологался в Самаре, административном центре одноименной губернии России, которая ни территориально, ни юридически не относилась к казахскому краю. Во-вторых, Алихан Букейхан, свои личные интересы – положение в обществе, соответствующее высокому происхождению, материальное благополучие, служебную или политическую карьеру – никогда не ставил выше интересов своего народа. Ярким примером может послужить тот факт, что после свержения режима императора Николая ІІ, в мае 1917 года казахский национальный лидер был выдвинут на высокий пост заместителя министра земледелия всероссийского Временного правительства, о чем стало известно из научной работы российского историка Салавата Исхакова «Российские мусульмане и революция» (весна 1917 г. - лето 1918 г.). Замечу, что с 20 марта 1917 года он являлся комиссаром Временного правительства в Тургайской области. Но Алихан Букейхан препочел высокому министерскому креслу приземленную должность комиссара в родном казахском крае с тем, чтобы в дальнейшем побороться за восстановление казахского государства под названием Алаш. На кресло вице-министра земледелия он был выдвинут Всероссийским мусульманским советом, избранным на первым после революции мусульманским съезде России, состоявшемся 1-11 мая 1917 года в Москве, а состав первого коалиционного Временного правительства был объявлен в ходе этого съезда – 5 мая. Последний же архивный документ снимает ряд вопросов относительно места и рода деятельности Алихана Букейхана в ссылке в Самаре. В своем прошении в Лесной департамент Главного управления землеустройства и земледелия (бывшее МЗиГИ) от 3 января 1915 года, Алихан Букейхан писал: «Имею честь просить Лесной Департаментъ объ откомандированіи меня на частную лесную службу въ Донской Земельный Банкъ, где я въ настоящее время состою на службе, произведя оценки лесныхъ именіи, поступающихъ въ залогъ этому Банку по губерніямъ Самарской, Симбирской, Уфимской, Казанской и Оренбургской, и о последующемъ уведомить меня по месту моего жительства, въ Самару, въ доме № 30, по Казанской улице. Самара, 3 января 1915 года. Ученый лесоводъ Букей-Хановъ». Так, работая оценщиком земли в Донском банке в Самаре, Алихан Букейхан стал невольно очевидцем и свидетелем печальной судьбы исконных земель башкир, этнически близкого к казахам народа по языку, культуре, религии и форме скотоводческого хозяйства. Об этом свидетельствует его статьи «Башқұрт жерінің шежіресінен» [букв. «Из летописи башкирской земли»] и «Башқұрт жері» [«Земля башкир»], опубликованные в газете «Қазақ» в 1914 и 1915 годах в назидание своему народу, краткая суть первой из них сводится к следующему. В первой статье он отметил, что согласно закону от 1863 года, в Уфимской губернии каждому члену башкирской семьи мужского пола было выделено по 7 десятин земли, все остальные земельные угодья временно перешли в собственность казны под благовидным предлогом «доля будущих потомков башкир». По мнения автора, за этой заботой русских колониальных властей был скрыт не больше не меньше наглый и жестокий обман. Всего 13 лет спустя, в 1876 году, 354,899 десятин земли, это более 400,000 кв.км., были проданы с молотка, причем по цене в 7-8 раз дешевле ее реальной рыночной стоимости. В числе тех 293 «покупателей» дешевой башкирской земли оказались имена 19 тайных советников, 16 действительных статских советников, 25 генералов, 29 полковников, 30 статских советников и еще 102 чиновника более низшего сословия. К 1910 году из купленных ими 354,899 десятин земли 90 процентов были перепроданы, но уже по цене 28 рублей за десетину, что было в 14 раз (!) дороже ее начальной стоимости, и покинули Башкирию. Этих царских сановников-дельцов А.Букейхан в этой статье именует «ловкачами похлеще базарных цыган». Мало того, русский монарх еще 34,594 десятин башкирской земли даровал своим 11 высшим сановникам. В завершение свой статьи, Қыр баласы [Сын степей], в назидание своим казахам, пишет: «Теперь эти голодные коршуны обратили свои ненасытные взоры на казахские земли. Правительство внесло в Государственную думу законопроект, согласно которому в Сибири и казахских степях, где преподносят земельные угодья этим «цыганам», изъятые для мужиков земельные наделы, теперь, если не будут востребованы мужиками, перейдут в казну, а из казны их получат «цыгане» в обмен». Во второй заметке А.Букейхан приводит не менее печальный и потому поучительный для своих казахов пример из жизни тех же башкир, но уже из Самарской губернии, где лидер казахов находился в ссылке уже восьмой год. Заметка вышла в газете «Қазақ» в 1915 году снова под интригующим заголовком – «Башқұрт жері» [«Земля башкир»]. Она начинается, в качестве эпиграфа, с казахской фразы «Қызым, саған айтамын, келінім, сен тыңда!» [букв. «Скажу тебе, дочь, а сноха, ты прислушайся!»]. Ее суть такова. С момента принятия известного «столыпинского закона» от 9 ноября 1906 года, предоставившего мужикам и башкирам право свободно распоряжаться своими участками земли, башкиры, не занимающиеся земледелием, стали продавать их. К 1915 году во всех уездах, волостях и городах Самарской губернии, где компактно проживали башкиры, более 50 процентов распродали свои участки по цене 13-16 рублей за десятину, тогда как рыночная цена ее на тот момент составляла 80-100 рублей. Приводя этот пример, Сын степей призывает свой народ учиться на трагической ошибке братского народа башкир: «Опасаюсь, что казаха, желающего получить по 15 десятин земли, постигнет печальная участь брата башкира. Сперва наделив деревни земельными участками, закон от 14 июня 1910 начнет действовать, так наш казах тут же последует примеру башкира. Этот закон позволяет, если кто хочет отделиться от деревенской общины. Если казах отделится со своими 45 десятинами, то непременно продаст. Казах, в случае объединения в деревню, по данному закону попадает в разряд мужика. Закон 14 июня 1910 года предназначен мужикам». Читая эту заметку не стоит спешить с выводом о том, что лидер казахов, А.Букейхан, выступал или агитировал против перехода своего народа к оседлости и другой форме хозяйства.Решительно нет. Более того он, в своих многочисленных публикациях в газете «Қазақ» до революции 1917 года и в казахской советской периодической печати, пропагандировал наиболее передовые формы, методы и технологии сельского хозяйства, особенно скотоводческого хозяйства, переработки и производства сельскохозяйственных товаров. При этом приводит опыт Швейцарии, Дании, Австралии и других стран с развитым сельским хозяйством. Но в то же время А.Букейхан отчаяно противостоял насильственному переводу казахов к оседлости, к чему склоняли казахов колониальные власти России и что осуществила Советская власть в конце 20-х и начале 30-х ХХ века, истребив более 70 процентов этнических казахов. Он же, некогда убежденный сторонник экономического материализма марксимза, был уверен, что переход из одного уклада жизни и формы хозяйствования к совершенно другому укладу и форме - долгий и поэтапный эволюционный процесс. И, наконец, в своей заметке о причинах своего ухода из конституционно-демократической партии, опубликованной в конце 1917 года в газетах «Қазақ» и «Сарыарқа», Алихан Букейхан написал следующее: «Кадетская партия стоит за передачу земли в собственность. Наш казах, в случае получения земли в собственность, продаст cвою землю соседнему мужику, как башкиры, и через ряда лет останется ни с чем!» Султан Хан АККУЛЫ, PhD Директор Общественного фонда «Алашорда»