Дулат Исабеков: Мысль героя должна быть выше мысли читателя

Дулат Исабеков – один из немногих казахстанских писателей, которых можно отнести к числу классиков отечественной литературы. Еrkindik.kz побеседовал с мэтром о нелегком писательском труде, книжной силе и современной интеллигенции. «Математика и литература схожи по сути» – Вы однажды заметили, что писательство – самая сложная в мире работа, но так и не объяснили суть столь громкого заявления. Так в чем заключается трудность литературного творца? – Дело в том, что в лексиконе писателя нет и не может быть слова «не знаю». Поэтому еще раз могу повторить, что самый тяжелый труд в мире это писательство. Писатель обязан знать все, в том числе науку – органическую химию, физику, астрономию. Писатель должен иметь представление о главных научных открытиях таких гениев, как химик Александр Бутлеров, естествоиспытатель Михаил Ломоносов, или какую революцию совершил в области математики Николай Лобачевский. Не имея таких знаний, кругозора, разносторонности, как можно стать писателем? – Но какое отношение имеют к писательскому мастерству перечисленные вами ученые? – Математика и литература схожи по сути. Два этих направления выкристаллизовываются путем мышления, фантазии. Сейчас очень популярен российский математик Григорий Перельман. Но его частная жизнь для всех инкогнито. Он не дает интервью журналистам, не женат, живет вместе с матерью за счет ее маленькой пенсии. Перельман отказался от самой престижной в мире математической премии Филдса и не взял премию в размере 1 млн долларов института Клэя за решение проблемы тысячелетия – гипотезы Пуанкаре. Сделал он это принципиально, исходя из своих нравственных взглядов. Хотя, по сути, открытие этого математика способно кардинально перевернуть весь мир. Вот о таких фактах должен знать писатель. – То есть вы не проводите грань между писателем и его произведениями, между автором и литературными персонажами? – Конечно! Если умственные способности писателя оставляют желать лучшего, то и его герой не будет блистать интеллектом. Мысль героя должна быть выше мысли читателя. Литератор мыслит безгранично, бесконечно. Каждое художественное произведение имеет за собой огромные месяцы поиска, труда. Когда-то у Эйнштейна спросили: «Как вы смогли за свой век так влиться в науку?». На что он ответил: «Путем чтения Достоевского». Но есть одно но. «Все в этом мире, конечно же, управляется книгами», – сказал однажды Вольтер. Но мы, к сожалению, отошли от чтения книг. И когда я вижу молодых людей, обветренных, неухоженных, в просаленных рубахах, которые торгуют рыбой, едой, напитками, мне их становится жалко. Мне их товар неинтересен, но я покупаю что-нибудь из жалости к ним. «Айналайын, если бы ты читал книги в библиотеке, набирался уму-разуму, думал о будущем, то жил бы совсем другой жизнью», – сокрушаюсь я. Их существование расстраивает меня. Это не их путь, они не к тому стремятся. «Жизнь сама по себе несправедлива» – Вы признанный драматург. Есть ли драматург-современник в Казахстане, чьи работы признаете вы? – У нас очень часто путают драматургию с прозой. Есть нечто, не поддающееся оценке. Всякое изложенное событие на бумаге не есть драматургия. У нее свои адаты, нормы. В драматургии все действие должно свершаться перед твоими глазами. Сюжетно-образная концепция должна быть непредсказуемой. А у нас что? Заранее знаешь, чем закончится постановка, всегда заметны излишки публицистики. Сейчас в отечественном сегменте «моралите» нет драматургов 30-40 лет. Чтобы стать на путь драматургии, нужен стимул. Почему писатели в прошлом веке так бились за свои пьесы, так работали над ними? Потому что в ту пору одна пьеса, поставленная в театре имени Мухтара Ауэзова, была равна десяти книжным томам. Ты за сутки просыпался знаменитым. – Кого сегодня, на ваш взгляд, можно причислить к интеллигенции? – Давайте сначала попробуем ответить на вопрос, кто такой представитель интеллигенции? Это человек, далекий от интриг, неясности, сторонник справедливости, чести, народа, умеющий воздействовать словом на публику, человек глубоко нравственный. И не надо каждого богача принимать за интеллигента. Раньше, когда народ в большинстве своем не владел грамотой, среди казахских старейшин было много настоящих представителей белой кости. Мы, счастливчики, застали последних таких аксакалов. Они были куда более муд¬ры и интеллигенты, нежели современные специалисты с двумя дипломами. Но это только одна сторона медали. Есть ли у нас такое общество, которое вообще нуждается в интеллигенции? В разные времена у каждого народа были свои ораторы и лидеры мнений. А если народу, который требует интеллигенции, привести одного эстета и сказать: «Вот он» – его никто не будет слушать. Сейчас интеллигенция – слабое звено не по духу, а по обстоятельству. – Не кажется ли вам, что писатели отчасти сами виноваты в том, что к ним молодежь и общество прислушиваются все меньше? Взять хотя бы частые споры, которые возникают вокруг Союза писателей. – Иногда мне кажется, что мы всегда все грехи приписываем Союзу писателей. Ситуация будет такая же, даже если возродить обратно Габита Мусрепова. Союз писателей должен иметь существенный вес и влияние, тогда можно будет говорить и о повышении авторитета самих авторов. – Классики всегда затрагивают тему высокой морали. Но если говорить откровенно, в наши дни ведь очень трудно быть кристально честным и чистым человеком? – Очень трудно. Жизнь сама по себе несправедлива. Как говорил Абай: «Мыслителю неинтересен бренный мир». В чеховском рассказе «Студент» есть одна фраза: «Этот холодный ветер дул и будет дуть», так и в мире ветер несправедливости дул и будет дуть всегда. Вольтер был уверен, что книга в силе воспитать людей. Но как показывает история, писатели написали миллионы книг, чтобы воспитать людей-ангелов. Но что из этого вышло? Ничего. Ангелов по-прежнему нет. «Ненаписанные книги – несбыточные мечты» – Планируете ли вы в ближайшее время написать что-нибудь серьезное? – Что вы (смеется)! Когда-то Габиден Мустафин в преклонном возрасте встретился с нами. «Молодой яблоневый сад в изобилии радует своими плодами. А ветхая яблоня лишь изредка может дать несколько яблок. Я как эта яблоня», – сказал он нам тогда. И я говорю об этом. Сейчас нам сложно писать. Мои несбыточные мечты – мои ненаписанные произведения. У меня есть неоконченные романы. Я порой перечитываю их, и мне многое не нравится, самокритика – сложная вещь. Когда-то одно из произведений великого Федора Достоевского беспощадно увязло в критике Виссариона Белинского и рядовых литературных критиков. Тогда Достоевский сказал: «Все равно в этой работе уж найдутся хоть 15 страниц, которыми будет восхищаться будущее поколение России». Сейчас разбирая свои давние работы, я обнаруживаю такие же вещи. Иногда, глядя на свои рукописи, я поражаюсь своему былому темпу, напору. – Если бы в сутках было 25 часов, то на чтобы вы потратили этот лишний час? – Если он будет действительно лишним, я бы в это время подумал о том, как израсходую свои оставшиеся 24 часа.

Беседовал Есет КОШЕБЕ

qazaquni.kz