А человек ли Женис Байхожа?..

Женис Байхожа за последние два года в газете «Central Asia Monitor» два раза остановился на вопросе беспрецедентного в истории человечества голода в Казахстане в 30-ые годы прошлого века. Если в его статье «Дискуссия по-казахски: националисты в роли полемистов» от 19.03.2016 г. этому вопросу были отведены только два раздела под заголовками «Был ли геноцид?», «Объективное и субъективное», то статья от 25.05.2018 г. так и называется «Массовый голод 1930-х в Казахстане: а был ли геноцид?» Что же так смущает гос. Байхожа, что он все смелее ставит вопрос: был ли геноцид? Сначала две цитаты из этих статей. 1-цитата. «Вот отрывок из упомянутой статьи (Куанышалин цитирует свою более раннюю публикацию): «Вместо того, чтобы осудить Москву за чудовищный геноцид над казахами в 30-х годах прошлого века, он (Олжас Сулейменов – прим. авт.) понес какую-то кощунственную белиберду… Голод 30-х годов, погубивший огромную массу людей, и прежде всего казахов и украинцев, был результатом… исключительно целенаправленного акта государственного геноцида под прикрытием благовидных лозунгов» («Дискуссия по-казахски: националисты в роли полемистов»). 2-цитата. Заранее просим прощения, что она длинная, но без нее не обойтись. «Недавно на сайте форума  «Жаңа Қазақстан», оппозиционного движения, зародившегося после известной апрельской встречи в Брюсселе, был опубликован «Меморандум о признании геноцида в отношении казахов». Речь, разумеется, идет об одной из самых трагических страниц в истории нашего народа - массовом голоде начала 1930-х. ...слово «геноцид» все чаще используется в угоду политической конъюнктуре. Между тем оно требует осторожного с собой обращения, поскольку, разбрасываясь им направо и налево, мы тем самым девальвируем (?) его смысл. К тому же есть соответствующая конвенция, принятая в 1948 году Генеральной ассамблеей ООН, и в ней четко прописано, что подпадает под это определение. Можно было бы согласиться с авторами меморандума движения «Жаңа Қазақстан» и даже поддержать их, если бы они призвали выработать объективную и непредвзятую правовую оценку трагедии начала 1930-х на основе всестороннего изучения всех связанных с ней событий, фактов и документов. Однако, судя и по заголовку, и в целом по содержанию текста, они уже решили для себя, что случившееся тогда нужно квалифицировать именно как геноцид... Если говорить о правовой оценке, то необходимо руководствоваться конвенцией ООН от 1948 года, тем более что авторы меморандума не просто надеются, а уверены в том, что «мировое сообщество признает геноцид в отношении казахов» (эта фраза как бы подытоживает весь текст). Ведь международное признание возможно лишь на основе данной конвенции. Вот что говорится в этом документе: «…под геноцидом понимаются следующие действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую: а) убийство членов такой группы; b) причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы; с) предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее; d) меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы; e) насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую». В поисках мотивов Из пяти пунктов к массовому голоду начала 1930-х можно применить только третий, «с»,  – «предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее». Ведь к трагедии, жертвами которой стали, по разным данным, от одного до двух с половиной миллионов казахов, привел «великий перелом» - насильственное разрушение традиционного хозяйственного уклада кочевого общества с принуждением его к оседлому образу жизни, с обобществлением (а фактически отъемом) скота. …Можно ли квалифицировать это как тягчайшее преступление против народа? Скорее всего, да. А как геноцид? Еще раз вчитаемся в текст конвенции. Там написано: «действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично…».  Ключевое слово здесь «намерение». Да и в пункте «с» говорится о созданий условий, которые «рассчитаны на… физическое уничтожение». Иначе говоря, нужно получить ответ на главный вопрос: было ли «намерение» истребить, был ли «расчет»? Документов, подтверждающих наличие у Сталина и его соратников такого плана, не обнаружено, да и вряд ли они существуют в природе. Других веских доказательств того, что  людей специально морили голодом с целью физического уничтожения, тоже нет и, похоже, не предвидится. В таких случаях остается одно - включить логику. Как известно, при расследовании любого преступления (убийства), совершенного, по версии следствия, намеренно, необходимо в первую очередь понять или выяснить мотивы, которыми руководствовался преступник. Какими могли быть мотивы в данном случае?.. В репрессиях сталинской эпохи (кстати, период 1937-1938 годов стал самым «резонансным», но далеко не самым страшным по количеству репрессированных –  скажем, в послевоенные годы их было больше) при необходимости достаточно легко можно обнаружить мотивы – политические, экономические, даже бытовые. В случае же с массовым голодом, который народы  СССР пережили в 1921-1922, 1932-1933 и 1946-47 годах, реальных мотивов именно к убийству, истреблению людей не просматривается. Нет мотивов – нет и намерения. А раз нет намерения, то можно ли говорить о геноциде?..» (здесь подчеркнуто нами – Ө.А. («Массовый голод 1930-х в Казахстане: а был ли геноцид?») Ну что ж, давайте и мы включим логику. 1. Байхожа считает, что «ключевое слово здесь «намерение». А мы считаем, что ключевое слово здесь «группа». Если уничтожена всего лишь группа людей, даже частично, считается геноцидом. Но ведь речь идет о миллионах людей! Может, Байхожа тоже считает, «что если убит один человек – это преступление, а если убито миллионы – то это статистика?..» 2. Да, Сталин и его соратники не были дураками, чтобы оставлять документальные свидетельства о своих намерениях, но от этого суть дела не меняется. Байгожа пишет: «Более объективным будет взгляд со стороны, то есть оценка мирового сообщества в лице наиболее цивилизованных стран и общепризнанных международных демократических институтов. А оно не нашло оснований для того, чтобы квалифицировать голодомор 1932-33 годов как акт сознательного уничтожения народов». Мирас Нурмуханбетов в статье «Великий джут: нужно спасти от «дистрофии» память о нем» от 18.04.2016 г. в той же «Central Asia Monitor» эти утверждения Ж.Байхожи опровергает: «В Украине 2016 году принят закон «О Голодоморе 1932-33 годов в Украине» формулировкой «геноцид украинского народа», были приняты официальные решения президентом страны, Верховным судом, Генеральной прокуратурой и другими уполномоченными органами, а его необоснованное отрицание вошло в разряд уголовных преступлений. Кроме того, факт геноцида был официально признан рядом иностранных государств (на уровне правительств или парламентов) и международных организаций, а в самой Украине прошла широкомасштабная «разъяснительная работа», сняты фильмы, выпущены десятки альбомов по этой тематике, а 22 ноября объявлен Днем поминовения жертв Голодомора». Так кто говорит правду?.. Женис Байхожа упрямо гнет свою линию: «То есть преступление тогдашнего политического режима, который довел миллионы людей до такого состояния, до страшной гуманитарной катастрофы, налицо, но это не был геноцид». Хорошо, тогда что же это было? Погибли миллионы людей – в 1932-1933 годах по самым скромным подсчетам более 2,5 миллионов, в 1919-1922 годах более 1 миллиона, казахский народ потерял более половины своего генофонда в мирное время, и это не геноцид? В своей статье М.Нурмухан­бетов далее пишет, что необходимо признать сам факт геноцида и тут же предупреждает: «…когда начнется широкомасштабная кампания по переосмыслению факта и последствий голодомора в Казахстане, следует ожидать усиления контрударов. Так было в Украине. В самой стране признанию искусственного голода геноцидом противились две политические силы – откровенно пророссийская Партия регионов и коммунисты (эти, как говорится, по умолчанию). Но еще большая волна поднялась в самой России, где вдруг «возбудились» именитые ученые, «доказывавшие», что их украинские коллеги преувеличивают. Стали высказывать язвительные умозаключения политики и журналисты ». Контрудар, как мы видим, и в Казахстане не заставил себя долго ждать… Кенже Татиля в статье «Нужна ли Казахстану политическая оценка голода 1930-х годов?» на страницах «Central Asia Monitor» от 31.05.2017 г. поражается, не находя совсем саму причину спора: «Сегодня ломаются копья по поводу того, можно ли считать Ашаршылык геноцидом? Но о чем тут спорить, если погибла чуть ли не половина этноса? Есть разные определения этого понятия, и согласно одному из них,  целенаправленная политика уничтожения цивилизационных основ существования какой-либо этнической группы – это тоже есть геноцид». М.Нурмуханбетов в своей вышесказанной статье делает очень актуальный вывод из всего сказанного: «…свидетелей Ашаршылыка с каждым годом становится все меньше. И хотелось бы, чтобы еще при их жизни прозвучала официальное признание голодомора в Казахстане геноцидом народа республики. И не только справедливости ради. Это нужно и нам, и будущим поколениям». Совершенно верно! Признание Голодомора-Ашаршылык геноцидом необходимо всем нам. Нет, оказывается не всем – Ж.Байхоже это не нужно, видите ли, по формальным признакам это преступление под данное определение не подпадает. Одним словом, преступление – есть, геноцида – нет… Как не сомневаться после этого в том, а человек ли Женис Байхожа? Өмірзақ Ақжігіт qazaquni.kz