Постижение

О творчестве известного казахского поэта, заслуженного деятеля Республики Казахстан Бахыта Каирбекова

Жадыра ДАРИБАЕВА, поэт, лауреат Международной литературной премии «Алаш».

Поэт Бахыт Каирбеков – один из немногих казахов, пишущий на русском языке, глубоко постигший гармонию духа природы и человека через национальное миропонимание и вселенский взгляд. Так не верьте молве многоликой, стоустой, Что живу одиноко я в русской строке, – по-сыновьему гордо и ответственно заявляет Бахыт Каирбеков о своей нерасторжимости с родными истоками и общечеловеческими ценностями. Масштаб его поэтического размаха, колоритная образность, утонченность, аристократизм и пленительная нежность в его стихотворениях поражают и восхищают. Как сказал великий немецкий писатель ХХ века, лауреат Нобелевской премии Герман Гессе: «Стихи должны вселить в читателя силу, молодость, свежесть», так и поэзия Бахыта Каирбекова вдохновляет каждую жаждущую душу, вызывая восторженный полет духа, накал чувств и страстей, озарение, очарование. О высокой миссии и предназначении творца-художника Бахыт Гафуович ярко и ясно выразил в нижеприведенном своем стихотворении: Мастерство художника не в том, Чтоб рисовать всей кистью, но дыханьем Цветка касаться вместе с мотыльком, Чтоб крыльев ощутить тугое трепетанье! Ресницами с тычинок снять пыльцу, Чтоб очи золотить на крыльях махаона… Чтоб явь приблизить к самому лицу И лета подарить желанную истому. А вот строки из его стихотворения «В горной долине»: Раздольная, быстрая, гордая, Ну, точно, степная душа! – где душа поэта звучит в унисон с горным родником, блаженствуя, одухотворяясь в этой нерукотворной связи с родной природой. Бахыт Каирбеков – сын знаменитого казахского поэта, лауреата Государственной премии имени Абая Гафу Каирбекова, выпускник Литературного института им. Горького 1975 года в г. Москве. Он кандидат филологических наук, также окончил Высшие курсы сценаристов и режиссеров при Госкино СССР по специальности «Режиссер-постановщик художественных фильмов». Снимая и художественные, и документальные фильмы об истории и быте, о духовных истоках, легендарных памятниках и личностях, он объездил всю широкую казахскую степь, писал стихи и сценарии, вел дневниковые записи. Постигая дух и величие родной земли, он открыл для себя мировоззрение и космос казахов, поэтому его поэзия величественна и раздольна, сокровенна и сакральна, как степные просторы. Эту кровную нерасторжимость и пламя любви своего сердца он с щемящими чувствами выразил в стихотворении «Степь»: Мне вольность гордая твоя И жгучих трав родная горечь Вновь перехватывает горло, Петь об одной тебе веля. Забуду я покой и грусть, Столицы щедрые посулы, И вновь кочующих аулов. На спину мне навьючен груз. Во мне твой голос победит, Строкой звенящей отзовется. Я буду петь: Пусть в горле бьется полынный ветер, – Сердце рвется в простор разбуженной степи! И изумительные поэтические образы родились в кочевой душе поэта, например: Луна, высунув язык, Желтой лисицей Петляет в облаках. Или: Кочуют дюны… Дюны как жуки, Из края в край ползут И вот уже они нащупывают Нить моих раздумий… А где-то есть поющие пески! Там звуки, как в оазисах ручьи… Я жажду слов! Слова ищу в ночи… И все ритмичней, все быстрей пески, Песчинки, спаянные вихрем, – Крик рожденья! Жаждущая новизны и свежести душа Бахыта-поэта стремится к импровизации, образности, границе познания. Русский советский литератор, филолог, востоковед Николай Федоренко в своих литературоведческих исследованиях пишет: «По слову Чжуан-цзы, люди почитают то, что постигнуто знанием, а не ведают, что познание начинается лишь после того, как опираясь на знание, познают непознанное». Поэтическая стезя Бахыта Каирбекова прокладывалась в стенах Литературного института (1970-1975гг.) именно через фундаментальное литературное образование на лекциях замечательных профессоров-литературоведов и мастеров пера, которые вели творческие семинары. Мы, студенты, приехавшие из разных республик Советского Союза и из зарубежных стран, тогда еще, может быть, не совсем полностью осознавали, как нам посчастливилось слушать лекции знаменитых и даровитых крупных творческих личностей, на лекции которых старались попасть студенты из МГУ и других вузов столицы. Несомненно, что литературная, творческая атмосфера, постоянное общение, встречи в институте, в общежитии, в Центральном Доме литераторов с творческой элитой Москвы и всего Советского Союза, дали нам самое главное – направление к поиску своего творческого самораскрытия, стремление через знание познать непознанное, прежде всего в себе. В предисловии к поэзии великого японского поэта-новатора ХХ века, родоначальника пятистишия «танка» Исикавы Такубоку, переводчик его поэзии Вера Маркова отмечает: «Уменье выразить свой душевный мир в минуту высочайшей его напряженности через поэтический образ-сигнал, в котором кратко закодировано огромное содержание, было виртуозно разработано именно в хокку (трехстишие), но вобрав в себя богатое наследие прошлого и получив от этого большой размах крыльев, поэзия Такубоку вся была устремлена к будущему. Новая поэзия и звучать должна была по-новому». Вот одно из знаменитого стиха, танка Такубоку: На песчаном белом берегу Островка В Восточном океане Я, не отирая влажных глаз, С маленьким играю крабом. Как до боли пронзительно звучат в этих строках печаль и тоска, вызывая в каждом читателе близкие чувства и переживания. Жизнь, состоящая из ярких вспышек- мгновений, оставляет в нашем сознании и душе след, к которому человек непременно возвращается, чтобы через пережитое снова возобновиться. Например, великий японский поэт 17 века Басе – мастер хокку, в одном из своих замечательных трехстиший пишет: Старый пруд. Прыгнула лягушка в воду. Всплеск в тишине, – переключая наше сознание через всплеск воды в застоявшемся пруде, поэт будит в нас рой воспоминаний. В психологии известно, чтобы прийти к новому надо пережить и оттолкнуться от навязчивых старых мыслей. Умение передать мгновение как чудо, облекая его в краткую мыслеформу, – в этом и заключается редкостный дар великих творцов. Теперь приобщимся к поэзии нашего современника Бахыта Каирбекова: Нежность внезапна, как тамариск. В сердце пустыни глубокой. Словно обласканный птенчик, пушист, Глянет сиреневым оком, – как волнительны эти пронизанные нежными, трепетными чувствами образы, через которые в каждой душе непроизвольно пробуждается сопричастность и любовь ко всему первозданному. Далее: Когда желание безлико И реют сквозняки, В предвосхищении тихом Гляжу, как в ночь, в глаза тоски Это состояние лирического героя «в предвосхищении тихом» завораживает душу своим ожиданием новизны чувств. Великий аргентинский поэт, писатель, классик мировой литературы ХХ века Л.Х. Борхес пишет в своих эссе: «Стихи задевают нас, когда в них угадываешь желание, а не отчет о случившемся». А ведь в творчестве великих поэтов Японии Басе и Такубоку и других замечательных мастеров пера нас пленяют, именно, облеченные в тончайшие поэтические образы, символы-желания, где есть стремление преобразить, обогатить нравственные постулаты в душе каждого здравомыслящего читателя через пронзительные чувства-вспышки. Поэтическое творчество Бахыта Каирбекова, вобравшее в себя казахское миропонимание, тюркское жизнеутверждение, японское утонченное восприятие и через богатый арсенал изобразительных средств русского языка выразившее свое особое видение: единство, гармонию и красоту всего живого, заставляет читателя с замиранием сердца читать каждую строку его стихотворений, вторя его воле, призыву: «Замри. Вглядись! В полет трепещущий, прекрасный!» Так в каждом его стихотворении, как в стоп-кадрах режиссера, запечатлеваются мгновения, преображающиеся в поэтические мыслеобразы. «Трудиться над стихом – для поэта то же самое, что трудиться над душой своей», – писал известный русский поэт 19 века Яков Полонский. Несколькими поэтическими строками озарить человеческую душу может поэт, наделенный богатой интуицией и глубоким духовным прозрением, познавший единство и гармонию всего сущего. И как мудрый молитвенный аккорд звучат эти строки Бахыта о святости и сопричастности всего первозданного в природе: Нам надо бы друг к другу относиться, Как вода к воде; Водой к корням, Как к ветке птица – С душой к душе, Судьбой к судьбе. «Состояния сатори – просветления, озарения, постижения истины в буддийском учении «дзэн», можно достичь собственными усилиями, при этом значение здесь имеет интуиция, чем логика или приобретенные от других знания. Незаполненность истолковывается дзэн как полнота, как освобождение от ограничений существующей формы человеческого бытия. Тогда исчезает «я», наступает «ничто». Но это совсем не то «ничто», как понимают его на Западе. Скорее напротив – это вселенская душа, пустота, где вещи приобретают «самость», где нет никаких преград, ограничений, где есть свободное общение «всего со всеми», – пишет русский советский литературовед Николай Федоренко в своих размышлениях о буддийской философии «дзэн». И это состояние просветления, озарения присуще настоящему носителю божественного дара, но не всегда можно уловить этот момент и заполнить его своим истинно сокровенным. Читая нижеприведенные строки Бахыта Каирбекова о муках рождения творчества, об этом пограничном состоянии души на пути постижения просветления, можно определить, как он полнокровно ощущает вес истинного поэтического Слова: Чтоб все сказать, не надо много слов, И одного достаточно бывает. Но я не знаю тяжелей оков, Что мне сказать мешают. Таково творческое кредо Бахыта – сжатость и емкость. И словно заклинание, призыв и наставление поэта к обладателю дара звучат эти его строки: Тебе дарован дар дарить, как бог, улыбки! Какое еще призвание тебе? Когда все в мире так изменчиво и зыбко, И каждое мгновение равно твоей судьбе. Судьба твоя тем более дороже, Чем больше будет в ней любви! Тогда как бог, ты тоже сможешь О времени и о смерти позабыть! И еще: И снова дневника полночные страницы, Напомнили и мне об истине простой: Что счастья нет без боли, Что смех придет сквозь слезы, Как сквозь дожди приходишь К ласкающим лучам. Это исповедь поэта, выстрадавшего и познавшего радость рождения поэтического божественного мыслеобраза через нелегкие сложные творческие искания. Поэзия Бахыта Каирбекова, перекликаясь с западными эстетическими канонами, вобрав в себя мудрую философию предков, несет в себе часть целого пласта духовного мира, как он сам пишет в фрагментах дневника во втором томе своей книги под названием «Части целого»: «Постижение истины не может быть использовано практически! Оно просто в тебе становится кровью, но если кровью можно поделиться, то этим – нет. Это постижение наедине, это пустить корни в почву и схватить ее всей душой. Каждый по-своему ощущает корнями землю. Поэзия – рождение мысли, образа; то, что поражает тайной связью с незримым и высшим, и связь эта вдруг становится видна, но лишь на миг, как озарение, не больше. Больше – поза, любование, потеря чувства меры». Объездив просторы родной земли, снимая художественные и документальные фильмы, оживляя историю, память, духовные ценности казахов, чистоту их помыслов по отношению к жизни и природе, постигая божественность всего сущего, Бахыт Гафуович пишет в дневнике: «С любовью! – вот единственно верный ракурс на все, что должно создаваться». Бахыту Каирбекову, поэту с кочевой душой, месяцами прожившему в степи, снимая фильмы, удалось, как сказал в своем интервью гениальный японский писатель ХХ века, лауреат Нобелевской премии Ясунари Кавабата, «открыть, пережить и сотворить красоту» в своих чудесных стихах. Известно, что без познания прошлого нет настоящего. В сознании казахов шаман – это баксы, изгоняющий из больного злых духов, насылающих болезни темных сил. Излечивая больного, входя в экстаз, баксы освобождается от переполняющей его самого энергии, иначе, она испепелит его, также и поэт в своем творческом взлете души, изливая свои неуемные чувства в творчество, помогает исцелиться другим через катарсис. Здесь уместно будет еще раз привести размышления из дневника самого Бахыта Гафуовича: «Неугасимо творчество, потому как оно не может гаснуть. Нет медленного угасания его, есть свечение и несвечение. Есть свет, либо его просто нет – тьма. Полярное сияние – всполохи божественной искры. Это неизгладимо, незабываемо. Это неприкасаемо. Это холодный восторг в груди, это шаровая молния, залетевшая в сердце, она может взорвать его и опрокинуть всего тебя в пучину сомнений и отчаянья, но нет, – она движется в тебе, ужасая и восторгая своим загадочным свечением. Ты уже не прежний, но и никогда не станешь иным, ты никакой, ты влюбился в эту молнию раз и навсегда, ты болен и нет тебе излечения, потому как болезнь эта – гибельное и прекрасное постижение жизни, излечение твое – твоя физическая смерть». «Только демонические натуры переживают чудо пламенного раскрытия души», – пишет великий немецкий философ 19 века Ф. Ницше. Тело наше – всего оболочка Искры божьей – крылатой души, Может, самая малая точка, Но пучок ее – лазер в ночи, – так Бахыт кинематографически зорко отобразил это состояние вдохновения. В настоящем художественном творении должна быть недосказанность, некая тайна. Об этом знают все великие творческие личности. И Бахыт Гафуович в своих дневниковых записях пишет: «Нельзя быть на поводу у ориентации читателя, быть зависимым от него, в таких кусках мало творчества, импровизации и поэтому: Не торопись все обозначить словом, Упрямая надежда в слове есть: Стать не любым, – Твоим! И снова нести Пророческую весть, – напоминает поэт о высокой миссии художественного слова! «Назначение мысли в том, чтобы вспыхнуть россыпью образов» – эти слова великого Х.Л. Борхеса вплетены в канву каждого стихотворения Бахыта Каирбекова, где благородные и торжественные, пламенные и пронзительные чувства, перевоплощаясь в мыслеобразы, вдохновляют читателя, раскрывая в их душах затаенные, дремлющие чувства любви ко всему живому, божественному, заставляя вдумываться в свое предназначение. Умение передать читателю остроту восприятия своих чувств средствами поэтического образного языка, влюбить читателя в красоту и мощь выразительной художественной мысли и быть воспринятым может только истинный творец – талант от Бога, чье сердце, как антенна, умеющее уловить чувства-сигналы в момент сильного вдохновения – экстаза. В поэзии Бахыта Каирбекова богатая палитра изобразительных средств: эпитеты, сравнения, метафоры, метонимия, аллегория, через которые он тонко и глубоко, с большой эмоциональной силой передает свои чувства. Например: И летучею мышью во тьме Удивиться текучести ночи… Мне нужны твои темные очи, Чтоб проснуться и знать: сердце хочет Жить, не веря горящей листве… – так через аллегорию и сравнения поэт нежно и величественно передает свои затаенные чувства грусти о текучести жизни. Или в этом стихотворении «Цветок граната»: Кто лепил этот плод-колобок, Грубоватый, тяжелый, как камень? Нити солнца в нем свиты в клубок, Или страсти в нем сбиты в комок? Онемевшая алая память. Какая безупречная метафоричность, красота и емкость образности, а «онемевшая алая память» – так подлинно и поистине художественно передать образ человеческого мозга в сравнении с плодом граната, требует от поэта большого мастерства и вдохновенного поиска. И нет в поэзии Бахыта Каирбекова ни одного стихотворения, в котором не преобладает художественная зрелость. Дар непосредственно и щедро любить, своей чистотой помыслов, чутким мировосприятием и глубиной познания раскрывая гармонию и сопричастность всего сущего в природе, может только истинный художник слова. Поэтому, когда он заявляет: Я ищу свои корни – значенья, Отдаленный от прочих крупиц. Снова в вареве – первотворенья – В щедрой россыпи явленных лиц, Я не знаю, кому подарю этот вкус, Аромат первобытного плова, Я рискую, но вновь с головой окунусь, В чрево, пекло – в творение Слова. Так в душе каждого читателя пробуждается до боли родимое чувство этой волнительной, чарующей любви к своим истокам через радость познания поэтического Слова, которое было выстрадано, выношено поэтом в муках творчества. Поэтическая мощь, восторженные чувства любви и сила духа, заключенные в творчестве Бахыта Каирбекова, пробуждают в людях стремление познать подлинные духовные ценности, гармонию чувств и очаровывают их своим страстным небесным пламенем, зажигая в их сердцах веру в божественность и первозданность человеческой природы. «Для меня человек, ищущий Красоту, жаждущий ее, преданный ей и восхищающийся ею – Художник, кто бы он ни был по профессии», – пишет он в своей книге. Да, поэт, переводчик, сценарист, кинорежиссер Бахыт Каирбеков – настоящий Художник прекрасного, созидательного, несущего свет творческого величия.

qazaquni.kz